Она как будто пыталась нас в этом убедить, но на Али ее слова не подействовали.
— Отец ваш умер не по воле Всевышнего, а по воле убийц, — ответил он резко, как будто перед ним сидела не Эфсун, а Шерафеттин, директор-мучитель из сиротского приюта в Йозгате. — С чего бы Аллаху желать смерти своим рабам?
На какое-то мгновение девушка смиренно прикрыла глаза, а потом заговорила негромко, словно обращаясь одновременно ко всем или читая молитву:
— Мудрость Аллаха несомненна. И добро, и зло исходят от него. Мы, его немощные рабы, не в силах понять, что и почему он делает. На все воля Всевышнего. Но в каждой его воле непременно сокрыт какой-то смысл. Его справедливость превыше всех и всего. Он лучше нас отличает правое от неправого. Поэтому в принятии происходящего заключается величайшая благодетель.
Что она хотела всем этим сказать? Имела ли в виду, что ее отец заслуживал смерти? Или же что мы не должны роптать на Аллаха, а вместо этого — смиренно принимать даже самые тяжелые испытания, выпадающие на нашу долю? Желая окончательно разобраться, я спросил:
— Что за человек был покойный?
Эфсун принялась поправлять воротник своего жакета, она словно тянула время в поисках верного ответа.
— У нас о мертвых не принято говорить плохо, — она спрятала свои истинные чувства за улыбкой. — К тому же он все-таки мне отец.
А эта Эфсун вовсе не глупа — своей фразой она намекнула нам, что ее отец был вовсе не ангел. Думаю, она готова была сотрудничать, но Али, попавший в плен предрассудков, не замечал очевидного.
— Тогда ты рассказывай, Омер! — посмотрел он на молодого человека. — Каким он был, твой будущий свекор?
Омер, стоявший рядом с креслом девушки, вздрогнул — его застигли врасплох. Казалось, что искорки гнева в его глазах вот-вот превратятся в яркое пламя, но ему удалось сдержаться.
— Да упокоит Аллах его душу, — проговорил он с прежним спокойствием. В голосе не было и намека на эмоции, как будто речь шла о незнакомце. — Лично мне он ничего плохого не сделал.
Только и всего — ни подробностей, ни разъяснений. Али ни за что не позволил бы ему так легко отделаться.
— А будущий свекор любил тебя? — Не дожидаясь ответа, он кивком головы указал на руку Омера. — Вижу, что у вас с Эфсун-ханым нет обручальных колец.
Оба тут же взглянули на свою правую руку. Мой напарник, довольный произведенным эффектом, нанес финальный удар:
— Или, может, покойный не очень-то рад был вашему желанию обручиться?
— Бред какой-то! Отец, напротив, очень хотел, чтобы мы поженились. — Эфсун нахмурила брови. В ее глазах заплясали язычки гнева. — И вообще, как это связано с убийством?
Настал момент истины: на сцене должен был появиться сочувствующий полицейский.
— Пожалуйста, Эфсун-ханым, не нужно волноваться. Мы не собираемся без надобности совать нос ни в ваши дела, ни в дела Омера-бея. Просто пытаемся найти убийцу вашего отца, — сказал я.
Не помогло: она по-прежнему хмурилась.
— В таком случае лучше займитесь его профессиональной деятельностью. В семье никто ему зла не желал.
Кажется, наконец мы что-то нащупали.
— О его профессиональной деятельности мы тоже поговорим, Эфсун-ханым. Но сначала мне хотелось бы узнать кое-что еще. Сколько лет второй жене вашего отца. Она молодая?
— Молодая, — ответила Эфсун, особо подчеркнув это слово. — Понимаю, к чему вы клоните, и сразу скажу: у них с отцом разница двадцать лет. Она на два года старше меня. Молодая, здоровая, красивая.
Девушка старалась говорить нарочито насмешливо, но ей не удавалось скрывать свою глубокую печаль и злость, которые, казалось, вот-вот выйдут из-под контроля.
— Она в курсе случившегося?
— Да, я позвонила ей утром.
— Позвонили? Она не с вами живет?
— На прошлой неделе она уехала на родину, в Ризе.
— И как она восприняла эту новость?
— А вы как думаете? Конечно, это был удар для бедняжки.
Эфсун искренне сочувствовала мачехе. Родного отца ей было не жаль, а ту, которая ворвалась в их жизнь и разрушила их счастье, эту женщину — и не женщину вовсе, а какую-то девчонку-ровесницу, — она жалела. Возможно, Эфсун была намного мудрее, чем я думал.
— Она приедет в Стамбул?
Эфсун кивнула:
— Да, выезжает сегодня вечером. Назлы была предана моему отцу. Не смотрите на меня с таким удивлением, Невзат-бей. Ее вины тут нет. Представьте бедную девушку, без единой родной кровинушки. И тут ее одаривает вниманием взрослый, состоявшийся мужчина. Что бы вы сделали на ее месте?