Он наклонился над чашей, с удовольствием потянул носом, и запустил губы в зеркальную водную гладь. Вода так восхитительно пошла по пищеводу! Он не оторвался, пока досыта не напился. После чего, одурев от обилия питья, поискал глазами место, где можно отдохнуть. Его покачивало. Сон настигал Рушера. Калвин сделал три шага прежде, чем улечься на пол. Голова его опустилась на руку. Он стремительно улетал вниз.
Мелькали куски реальности. Вспучивались и опадали пузыри пространства. Гейзером било время. Вихри разноцветности и всполохи неодинаковости. Инвариантность силуэтов прошлого и будущего. Сталкивались, вспыхивали, гасли фонарики одушевлённости.
Рушер плыл по реке бесцветности. Всё неопределённо. Всё исчезает, появляется, присутствует и истаевает. Ему было одиноко и приятно. Он не сопротивлялся. Почувствовал присутствие. Захотят, так скажут…
Его зовут. Он усмехнулся и не ответил. Зачем?
"Калвин, ты не один тут."
— Мне всё равно.
"Кто ты и что ты, Калвин?"
— Тебе надо — ты и думай.
"А разве тебе всё безразлично? Так приятно плыть по волнам? Можно изменить немного. Давай-ка, пустим водопад помоев? Немного родственно твоей душе?"
— Я сдаюсь перед произволом. Я беззащитен.
"Ловко повернулось дело! Я не вынуждаю. Я предлагаю."
— В обмен на что?
"Это же просто сон, Калвин! Просто сон. Захоти — забьют фонтаны цветов."
— Зачем?
"Ты прав. Есть большее. Ты можешь изменить себя. Превратиться в кого угодно."
— Всё, что хочу?
"Всё, что хочешь."
— А если пожелаю слишком много?
"Желай."
— А какова цена?
"Ты не Фауст, я не Мефистофель. Цены нет. Всё решает желание. Ведь это же просто сон."
— Тогда я хочу всё.
"Образ, Рушер, образ."
— Волшебник.
"Какой — добрый, злой?"
— Опять условия?! Я не согласен!.. Всесильный. Непобедимый.
"Мерлин? Саурон? Волан-де Морт? Гэндальф?"
— Я сам. И никаких ограничений!
Молчание.
"Высоко-высоко, под прозрачным небом. Высоко-высоко, над просторной землёй. Высоко-высоко, в хрустальных воздушных потоках. Высоко-высоко летает птица Луллиэлли. Не слышен её голос живущим на земле. Не слышен. Не видно прозрачных её крыл глазам по-земле-ходящих. Не видно. О, не видно! И никогда — о никогда! — не сядет она на нашу землю. Не коснётся её своими прозрачными ногами, о не коснётся! Только Герой, идущий по своему пути до самой смерти, услышит голос и увидит птицу! И коснётся священной птицы Луллиэлли. И услышит, и увидит, и коснётся…"
"В тёмных нишах, в потайных карманах земли. Под толщей камня, под слоями тысячекратно перемежающихся глин, ила и песка. В сокровищницах застывшей лавы и под защитой горячих гейзеров. Во тьме кромешной ждёт Зерно. Ждёт Зерно.
Придёт день, придёт час, придёт миг. Он придёт. Придёт Герой. И не один придёт. Придёт, чтобы принять бой. Чтобы погибнуть или спасти.
И пробудится Зерно, и мир родит. И разорвётся пространство. И примет в себя Зерно. И даст росток, и напитает слабый стебель. И прольётся щедрым дождём. И согреет, и взрастит, и взлеет. И даст свободу. Зерно нам даст свободу.
Пусть будет так. Пусть будет. Пусть будет…"
***
— Я не стану здесь жить. Мне не нравится эта планета. Я оставляю её. Я зашвырну подальше этот шарик голубенький и создам новую планету. Своё жильё. Найду звезду и создам планету. Я буду её богом. Я — Волшебник!
В безмолвном, ледяном пространстве космоса нашёлся старый каменный шар. Он летал вокруг никому не нужной звезды. Это было начало творения.
Спящий взял его в руки. Посмотрел и решил, что мячик ему подходит. Он прочертил пальцем реки, продавил моря, озёра, океаны. Вылепил большие, заснеженные горы. Налил воды в сосуды едва созданной планеты. И вдунул воздух в атмосферу.
Так появилась планета. И он назвал её Рушарой. Его звали Калвин. Он был Волшебник. И он хотел построить мир, в котором мог бы жить. В котором захотел бы жить. И также он хотел забыть всё прошлое. Это вполне ему по силам. Ведь он же Волшебник. Он хотел создать непротиворечивый мир и взялся с энтузиазмом за работу. Было интересно.
Калвин создал три континента. Были также три океана для равновесия. Без счёта рек, озёр и гор. С горами тоже вышло всё прекрасно. Он прищурился и посмотрел на них. Горы были необыкновенно хороши.
Волшебник воодушевился и решил, что не станет ограничивать себя и создал синкретические существа — из того, что сохранилось в памяти его, когда он был землянином. Так появились младшие боги, помощники его.
Далее Волшебник провёл ладонью по поверхности и заселил планету множеством микробов и бактерий, унесённых им из мира, где он родился. Потом он возжелал, чтобы они мутировали, и принялся лишь подправлять, где надо, ход эволюции.
Так появились четыре расы. Две из них были человеческие, одна — обезьянья. И одна — самая странная — нелетающих птиц.
Он подарил всем живущим на Рушаре прекрасную природу. Были водопады разноцветных вод. Были пустыни аметистовых песков. В небесах повесил он тринадцать лун, чтобы никто из населяюших Рушару не мог пожаловаться на скупость их бога.
Были джунгли, были пурпурные озёра, были гейзеры синих вод в Горячих Землях. Были говорящие пески, были ходящие и дышащие скалы. Были стаи гигантских океанских рыб. Были деревья, растущие до неба. Летучие ящеры, пахнущие карамелью дожди. Не было лишь кровососущих насекомых.
И вот настал день, когда явилось время торжества. И бог Рушары сошёл в свой мир в блеске славы и поклонения. В окружении своих Синкретов. Он шёл, как по ступеням, по лазоревым облакам прямо от солнца, которое назвал он Калвин. Свет разливался за его плечами, но не затмевал его. Синкреты пели славу ему. Он торжествовал.
Стоя выше гор, не касаясь ногами ни земли, ни океанов, благословил он сей мир на житиё. И укрылся в неприступных горах Рорсеваана, стоящих прямо меж двух океанов, чтобы извещать оттуда о своей воле народы созданной им планеты. Чтобы править по справедливости. Чтобы все жили в счастье и мире. Он создал себе в своём дворце, полном немыслимых чудес, Всевидящее Озеро, через которое обозревал свою планету. А иногда он облетал её на своей волшебной светящейся лодке, тогда все падали ниц и воздавали хвалы своему создателю.
Но продолжалось это лишь до тех пор, пока разум лишь дозревал в четырёх расах планеты, а далее постепенно выявился неприятный факт. Все четыре народа Рушары были неистребимо подвержены страсти творить суеверия и байки. Они выдумывали легенды в которых являлись герои-освободители. Герои сражались с Владыкой Рушером и низвергали его с Рорсеваана. Он изумился и начал казнить их. В ответ рождалось ещё больше сказок.
Хуже всех поступили нелетающие птицы, которых он назвал орниты. Эти дерзнули переназвать планету, отказав ему в факте творения. Они назвали планету Орсанной и придумали легенду о самозарождении орнитов из неживого камня.
Рушер поначалу смеялся, думая, что это бредни. Но, они верили в свои легенды а его называли самозванцем. И выступили с мятежом. И, надо думать, были разбиты. Он полагал, что преподал им урок. Но, орниты ответили ему страшно — они стали убивать себя. Они истребляли себя, чтобы досадить ему, поскольку он полагал, что мир его — прекрасен. Волшебник оживлял умерших, а они снова умирали. И он позволил орнитам держаться своих выдумок, но с условием, что они не покинут пределы своих земель, чтобы не разносить заразу мятежа.
Приматы были тише, но хитрее. Они поклонялись Рушеру и возносили Калвину хвалы, но втайне верили, что придёт их обезьяний бог и свергнет тирана. И войдут они во дворец Верховного Владыки и будут топтать его алмазные полы своими лохматыми ступнями.