Внизу, в каменной хижине, свернулся в клубок и молча дрожал ребёнок. Он держал денежку у самых губ и безмолвно шептал ей свои просьбы и молитвы.
***
Профессор Кондор не имел ничего против того, чтобы молодёжь веселилась. Чем дольше они будут думать, что всё не так плохо, тем лучше. Сам он вдвоём с Маркусом рассматривал карты местности. Необходимо решить задачу: либо уходить завтра утром, что будет очень трудно, поскольку пешими они далеко не уйдут, а вода закончится раньше. Либо искать источники. Проводник Маркус склонялся к первой версии, а Кондор — ко второй.
— Не понимаю, в чём дело! — выговаривал он резким своим голосом. — Ведь местное население добывает воду! Почему мы не можем?!
— Я уже объяснял — табу! Мы можем прибегнуть к этому лишь в крайнем случае, да и то, если разрешат. — терпеливо объяснял проводник.
— Кто тут всем распоряжается? Давайте я схожу к нему и всё объясню! — не сдавался профессор.
— Да им дела нет до ваших нужд, — едва внятно проронил Джок. — Для них жизнь и смерть — вопрос философский, а отнюдь не насущный.
— Вы, Маркус, всё время говорите загадками. Прошу вас, объяснитесь, — резко потребовал профессор.
— Да что тут объяснять, — устало ответил проводник. — Воду тут добывают по каплям. За неё молятся богам. Ну кто вам добровольно уделит от своей малости? Всё, что случилось тут, это ваши проблемы.
— Чудовищно! — профессор схватился за голову. — Не понимаю, кто мог всё это сделать! Откуда дикарям знать, где у машин бензобаки. И что такое передатчик. Может, это Берелли сошёл с ума и всё испортил?
— Ну и куда же он в таком случае девался? — вступила в разговор молчавшая дотоле Эдна.
— Муру, — кратко обронил Джок Маркус.
— Что? — удивился Кондор.
— Есть древняя легенда, — изволил объяснить переводчик. — О мууру, то есть отброшенном. Человек, из которого удалена душа. Здешние мистерии замешаны на таком крутом колдовстве! И я слышал, что раз в столетие здесь разыгрываются такие драмы! Сам я состою лишь в отдалённом родстве с местными жителями, но про мууру ходят настоящие легенды. Говорят, что он может некоторое время походить на самого себя прежнего. И он выполняет приказания того, кто его сделал — он делает всё, что ему ни прикажут. А потом уходит и умирает.
— Вы верите в это? — скептически спросил профессор. — Я думал, вы образованный человек.
— Я агностик, — насмешливо ответил Маркус. — То есть, в богов не верю, но допускаю возможность их существования.
— Кто же этот мууру? — слегка дрожащим голосом спросила Эдна.
— Да кто угодно! — не сдаваясь под взглядом профессора, ответил Маркус. — Вы, профессор, даже я. Кто может знать, не имитирует ли собеседник своё собственное нормальное поведение!
— А других объяснений нет? — воинственно спросил Кондор, которому явно не понравилось подозрение проводника в том, что он, Кондор Мариуш, может быть мууру.
— Есть, — улыбнулся Маркус. — Вот вы нам их сейчас и приведёте.
— Мууру — это зомби? — продолжала озабоченно спрашивать Эдна.
— Нет. Зомби — мертвец. А мууру живой, только без души. Это кукла. Имитация личности.
Прибежал Вилли.
— Профессор, — выпалил он. — кто-то из наших отсутствует! И я не могу понять, кто именно!
— Что за чушь?! — возмутился Мариуш.
— Позвольте мне взглянуть, — внезапно встревожился проводник и выскользнул во тьму из-под тента. Оставшиеся трое переглянулись в свете керосиновой лампы.
— Вам не кажется… — начал было Кондор.
— Кажется, — зябко поёживаясь, ответила Эдна. — Чертовщина какая-то!
Из темноты беззвучно выскользнул Маркус и вплыл под свет висячей лампы.
— Ну и что? — насмешливо спросил профессор.
— Идите и посчитайте сами, — огрызнулся проводник. — В конце концов это ваши студенты!
Его тон вселил в руководителя экспедиции неясную тревогу, и он поспешно отправился к танцплощадке.
Небольшой пятачок утоптанной почвы возле старой, засохшей акации — тут они собираются каждый вечер и под яркими пустынными звёздами изображают под кассетник танцы. Слышался смех, разговоры. И никакой паники, которой так опасался профессор. Он встал под окаменевшим деревом и принялся считать присутствующих. Их должно быть одиннадцать — Валентай остался под навесом. Но, студентов оказалось десять. Тогда профессор принялся по памяти перебирать имена. Да вот же они все! Тогда для успокоения он снова их пересчитал. И снова один куда-то делся!
— Да что такое! — рассердился на себя профессор.
Он снова перебрал всех по именам. Все тут! Сосчитал, и опять их оказалось десять!
— Друзья, прошу вас всех встать в ряд, — потребовал Мариуш, чувствуя себя полным идиотом.
Студенты удивились, но повиновались. Кондор сосчитал их, указывая на каждого пальцем и называя имена. Все были здесь. И было их лишь десять.
"А, может, это я мууру?" — озабоченно думал про себя профессор, шагая обратно под навес.
***
Шаария устала призывать, она опустила голову и примолкла. Он должен был придти, но не пришёл. Старуха взглянула на небо: бледный и слабый месяц уходил. Сегодня последняя ночь для Призывающего, а у неё нет прежней силы. Она не успевает. И решилась на последнюю меру:
— Именем Призывающего…
У неё стиснуло горло, но она превозмогла себя и не пролила слёз.
— … жертвую своим именем.
Шаария встала, чтобы встретить Похитителя Имён.
— Жертвую своей сущностью…
Она приготовилась к удару.
— Моё имя…
Тихий звук шагов. Старая умолкла и широко раскрыла глаза, стараясь увидеть, где ступают Его ноги. Он шёл по песку. Шаария облегчённо вздохнула: она не успела произнести своё имя, она ещё поживёт.
Он стоял на земле Мёртвых обеими ногами. Его глаза закрыты. Ах, как давно она не обладала такой силой! Как давно шаария была слаба! Вот цена предательства! Слабость за слабость! Но сегодняшняя ночь всё изменит. Сегодня её последняя ночь. Ночь её силы. Вдруг шаария напрягла свои слабые глаза. Это же не Он! Это другой!
С неожиданной прытью старуха соскочил вниз — на камни перед хижиной. Подошла по дорожке к неподвижной фигуре и внюхалась. Да, это другой. А она-то ещё удивлялась, что её силы хватило! Шаария есть шаария. Это не Лгуннат!
— Говори, Призывающий, — неожиданно отозвался Другой.
Вот как?! Значит, их двое! И оба годятся! Вот это Новомесячие! Такое раз в десять тысяч лет происходит! А, может, ещё реже. Никто никогда не говорил, чтобы на Плач Призывающего нашлись сразу двое.
Шаария достала из мешочка на шее амулет — Глаз Императора. Пробормотав все положенные в таком случае заклинания, она протянула амулет ко лбу Избранного. Да, теперь он — Избранный. Если, конечно, Глаз примет его. Если нет, то она ошиблась и все её старания напрасны. Что-то помешало ей. Ах, шаария!
Старуха привстала на цыпочки, потому что Он был высок, и осторожно потянулась. Нельзя заступить на землю даже кончиком пальца! Амулет выскользнул из её сухих искривлённых пальцев и мягко присосался ко лбу Избранного. А потом медленно втянулся в кожу и не оставил за собой следа. Избрание свершилось! Он принят! Она успела!
Старуха попятилась, ни на мгновение не забывая следить за ногами, и поклонилась до камней.
— Ты — Избранный!
Он ничего не отвечал. Повернулся и медленно направился на выход. Всё, теперь шаария может ещё пожить. Теперь Избранный нашёлся.
***
Ночь была в самом разгаре. Оживилась невидимая доселе всякая пустынная мелочь. Заполошно орали какие-то ночные птицы, пищали и бегали под самыми ногами мыши. Шуршали ящерицы. И странно тепло — пески как будто дышали остатками дневного зноя. Жар выпарился, осталось нежное томление, от которого всё живое словно ошалело.