- Я ненавижу этот претенциозный фальшивый кровосмесительный аквариум, - наконец пробормотал он. - Нет, не аквариум. Цистерну с акулами. Цистерну, заполненную хищниками, которые только и ждут, когда ты дашь слабину, чтобы растерзать тебя. Знаете ли вы, как это утомительно - всегда быть начеку?
- Да, - прошептала она. Боже, ей ли это было не знать? - Но, знаете, насчет акул. Нам они кажутся безжалостными убийцами, но это не так. Они важны для экосистемы океана. В некотором смысле они его защитники. Они позволяют выживать более мелким рыбам. Так что рискну сказать, что, если бы их не существовало, не существовали бы и более слабые, более уязвимые биологические виды.
На его губах появилась слабая улыбка. Какое счастье, что в темноте он не мог заметить, как она покраснела.
- Я часто смотрю каналы, посвященные животному миру, - пробормотала она. - Но, может быть, вы находитесь в этой цистерне, чтобы защитить беззащитных?
Его улыбка исчезла.
- Меня называли по-всякому в моей жизни, но я еще никогда не был защитником. Вы стараетесь приписать мне благородство, которого во мне нет.
Она почувствовала в его словах отчаяние и боль.
И ее сердце растаяло.
Она накрыла ладонью его руку.
- Я по опыту знаю, что у людей, которые говорят, что в них нет благородства, обычно доброе сердце. Опасаться нужно тех, которые трубят о своем высокоморальном облике.
Грейсон заглянул ей в глаза, и по ее телу пробежала дрожь. И он это заметил.
- У меня не доброе сердце, Надя. Я эгоистичен. Жаден. Избалован. И если бы вы могли читать мои мысли, вы отдернули бы руку, - предупредил он.
Но она не сделала этого, хотя сердце выпрыгивало у нее из груди.
- Ну, давайте, спросите меня об этом, - пробормотал он. - Я по вашим прелестным карим глазкам вижу, что вы думаете. Спросите меня, какие мысли сейчас у меня в голове.
И здесь, в темноте, осторожность покинула ее. Отрезанная от всего мира, в обществе мужчины, о котором столько фантазировала, она чувствовала себя Евой, тянущейся за яблоком, даже зная, что этого делать она не должна.
Она знала, что это будет самой большой ошибкой в ее жизни.
Но она надкусила яблоко.
- И какие же у вас мысли? - спросила она.
- Вы уверены? - настаивал он. И когда она кивнула, он кивнул в ответ. - Вы столкнулись со мной, но лишь потому, что я уже остановился. Я не мог пошевелиться. Ваша походка просто воплощение сексуальности. Эти ноги завораживают мужчин. А эти чувственно покачивающиеся бедра… Мне хочется впиться в них пальцами, притянуть вас к себе и прижаться губами к вашим губам, которые были созданы для поцелуев. Вот вы какая, детка. Ходячий грех. Воплощение желания. И мне хочется опуститься перед вами на колени и молить вас позволить мне сгореть в этом огне. Вместе с вами.
О боже!
Ее охватило страстное желание. Она вся горела. Одними лишь словами он заставил ее соски затвердеть, а ее внутренние мышцы сжаться. Кровь в ее жилах превратилась в горячую лаву. Ее дыхание участилось.
Она уже представляла его стоящим на коленях перед ней. Его пальцы медленно расстегивают молнию на ее джинсах…
Она закрыла глаза.
- Надя. - Он взял ее за подбородок и приподнял ее голову. - Посмотрите на меня, - приказал он.
И она послушалась.
Он удовлетворенно кивнул.
- Теперь ваша очередь. Скажите мне что-нибудь, чего никто не знает. Что-нибудь, что будет похоронено здесь, в этом коридоре, - повторил он ее слова.
Она всегда была храброй. Никогда не сдавалась. Даже когда у нее не было еды, или денег, или крыши над головой. Но здесь, сейчас храбрость заключалась в том, чтобы проявить эгоизм. Ей хоть раз захотелось быть берущей, а не дающей.
Может ли она взять то, что ей предлагают, и не думать о последствиях? Кому это повредит?
И она была готова к тому, что в понедельник, когда выйдет на работу, она снова превратится в безымянного сотрудника, сидящего на двадцатом этаже. Она снова станет невидимкой.
- Я люблю текилу, - прошептала она. - Но никто не знает, что вы такой же, как текила. Чертовски мощный, горячий и крепкий, как первый глоток алкоголя на голодный желудок. И я с радостью напьюсь, стану одурманенной вами, даже зная, что утром меня ждут похмелье и раскаяние.
Воцарилось напряженное молчание. В его горящих глазах отражалось то же желание, которое сжигало ее.