Но самое идиотское — Андрей! Вместо того, чтобы возмутиться наглостью незнакомого мужика, он понимающе улыбается. Понимающе! Потрясающее взаимопонимание! Может, нам ещё дружной шведской семьёй зажить?! И детям будем давать двойную фамилию — Исилины-Хорошевские. Или Хорошевские-Исилины. А можно ещё и мою фамилию присобачить. Третьей.
— Алис, может быть…
— Ты звал меня обедать? — едва не рявкаю я Андрею.
— Не совсем, — вздохнув, он бросает на Яна взгляд из разряда «чем бы дитя не тешилось».
— Тогда идём, — раздражённо заблокировав компьютер, я беру сумку и иду к двери.
— Всего хорошего. — Ещё одно пожатие руки, заставляющее меня скривиться. Они бы ещё породнились!
— До встречи, — отвечает Ян, который и без нас прекрасно знает, где здесь выход.
— Куда мы едем? — Раздражение ищет выход, но я же взрослая девочка и понимаю, что Андрей ни в чём не виноват.
Понимаю, я сказала!
— Тебе вряд ли понравится, но я не мог не рискнуть, — скосив на меня хитрый взгляд, Андрей возвращается к дороге.
— Смеёшься? — Такого чуда у нас ещё не было. — А если я спрошу по-другому?
Моя ладонь легко ложится на его шею, пальцы скользят за воротник рубашки, чередуя уверенные надавливания с игривыми поглаживаниями. Словно не было моей измены, папиной больницы и несостоявшейся беременности. Словно всё как раньше.
— Тогда я по-другому отвечу, — хмыкает Андрей, но отвлекаться отказывается напрочь. — Попозже и в другом месте.
— Это такой секрет? — недовольно фыркнув, я убираю руку, чтобы потянуться за звякнувшим телефоном.
— Я хочу чтобы хоть что-то для тебя в наших отношениях стало неожиданностью, — до странности серьёзно отзывается он, паркуясь на одной из улиц исторического центра города.
«У тебя милый жених, мы подружимся.»
— Ты сам — одна сплошная неожиданность, — улыбаюсь я через силу и выхожу из машины. — Где мы?
— Идём.
Андрей берёт меня за руку и ведёт в небольшой двухэтажный особняк, построенный из потускневшего от времени кирпича. С нарядным межэтажным поясом, фризом и карнизом. Надо же, помню. Не всё выветрилось из головы со времён моего студенчества!
Открыв передо мной совершенно обычную дверь, Андрей пропускает меня в просторный, выполненный в духе английской классики, холл.
— Андрей Владимирович, очень рад! — На звон колокольчика с левой стороны появляется очень характерный пожилой еврейский мужчина, как будто сошедший из сериала о Мише Япончике. — Полагаю, ваша невеста?
— Алиса, познакомься, это Михаил Абрамович, лучший ювелир нашего города, — улыбается Андрей, привлекая меня к себе.
— Рада познакомиться с вами! — Улыбаемся и машем, раз уж не остаётся ничего другого.
— И я счастлив видеть такую красоту в своей мастерской, — с явным удовольствием осматривает меня Михаил Абрамович. — Идёмте.
— Ювелир? — шёпотом возмущаюсь я, пока мы проходим через три смежных комнаты.
— С магазинами у нас не срастается, — насмешливо отзывается Андрей и на мгновение прижимает меня ещё крепче.
— Андрей Владимирович сказал, что его бриллиант требует соответствующей оправы, но не сообщил, насколько вы великолепны, — с укоризной поцокав языком, Михаил Абрамович всё же усаживает нас в кресла. — Что ж, покажу что есть.
И открываются шкатулки, а меня ослепляет блеском драгоценных камней.
— Выбирайте, хотя ни одно из этих обручальных колец не сравнится с вашим сиянием.
Вместо ответа я перевожу взгляд на сидящего рядом Андрея. Какого-то не такого как обычно, с непривычной снисходительной усмешкой на губах. Но вот он поднимает глаза на меня и снова становится собой. Или мне показалось в свете рассыпанных по кольцам бриллиантов?
— Выбирай, моя Полуночная госпожа, — вроде шутливо, но без капли смеха в глазах предлагает он. — Выбирай то, что тебе действительно нужно.
Мы всё-таки пообедали.
В тишине, которую, впервые за всё время знакомства, нельзя назвать уютной. Задумчивой, странной, неестественной, но не уютной.
Не знаю о чём думал Андрей, разглядывая меня с насмешливым интересом, а я прикидывала в какой именно момент он вошёл в кабинет. И мог ли что-то слышать от лестницы, потому что сбавлять тон на своей территории я не умею.
— Давно ты знаешь Яна? — ровно спрашивает Андрей, когда официант уносит пустые тарелки.
Так вот как это, когда попеременно бросает то в жар, то в холод. Страх? Скорее, стыд и паника от возможного разоблачения.