После нашей встречи на танцполе с каждым разом это получается всё лучше и есть вероятность, что работать с ним я всё-таки смогу. Именно работать, а не уговаривать себя не пялиться на руки, открытые закатанными рукавами рубашки.
— А этим? — развернув меня, Ян встаёт за моей спиной.
И меня оглушает, в этот раз видом, а не его присутствием, потому что такого я не видела даже на заставках компьютера.
Лес. Берег. Вода. Ничего необычного, если не считать Луны, освещающий всё это великолепие каким-то своим, нечеловеческим светом. И даже иголки на елях становятся участниками действа, кажется, немного отсвечивающие серебристым светом.
Но всё меркнет, стоит перевести взгляд на воду. Хотя, вода ли это?.. Ровная, без единой случайной ряби, идеально гладкая зеркальная поверхность. Кажется, не просто тёмная — бездонная, готовая поглотить любой источник света, если ему вдруг вздумается нарушить эту идиллию.
Любой, кроме лунного.
Нереально, изумительно, волшебно, но я не могу сделать даже шаг. Боюсь нарушить молчаливое величие этого места? Не знаю, но кажется, что стоит шагнуть и ты окажешься среди холодных мерцающих звёзд.
Песчинкой-однодневкой, не стоящей их внимания.
— Ты… — Приходится откашляться, чтобы вернуть голос. — Ты сказал, что не был здесь много лет.
— Я сказал, что давно перестал бывать здесь с родителями. — Ян обходит меня и приближается к воде. Надеюсь, что к воде, а не застывшему порталу в другие миры. — Днём ничего особенного, озеро как озеро, разве что берег удобный, но ночью… В полнолуние от этого вида оторваться невозможно.
— Невозможно, — подтверждаю я и встаю рядом.
Подумав, скидываю ботинки, и ноги ощущают прохладу влажной молодой травы, мягче которой может быть разве что мой испорченный ковёр. Сделав ещё шаг, я опускаюсь на колени. Нет никакого желания разрушать магию этого места спешкой и глупыми разговорами. И мне страшно, но я всё же касаюсь поверхности лесного озера.
Действительно вода. От лёгкого касания на ней появляется рябь, исчезающая за каких-то несколько мгновений. Или мне только кажется, что быстро, потому что я не могу оторвать взгляд?
И хочется стать как эта вода — умиротворённой, такой, чтобы все волнения касались лишь поверхности, не затрагивая ни одной струны в глубине души. Чтобы так же, как от озёра полная Луна, от меня отражались чужие ожидания и собственные проблемы. Про таких говорят как с гуся вода.
Жаль, что я не подхожу под определение.
— И здесь ты собирался купаться?!
— Почему бы и нет, — пожав плечами, Ян садится на траву рядом со мной.
— Это издевательство какое-то! — Купаться? Тут даже дышать страшно!
— Зато хорошо успокаивает. — Он скидывает ботинки, носки и начинает расстёгивать рубашку. — И прочищает голову.
— Ты не можешь просто взять и разрушить всё это… — неопределённо взмахнув рукой, я даже правильного слова не могу подобрать.
— Поспорим? — Ян уже на ногах, рубашка лежит рядом со мной на траве, а он тянется к застёжке на брюках. Не сводя с меня взгляда.
Как будто я не видела что там! Фыркнув, я возвращаю взгляд к воде, спокойствие которой он собирается разрушить самым кощунственным образом. Вот бы мне передалась хоть капля этого умиротворения! Потому что фыркать я могу сколько угодно, вот только мозг, понимающий, что рядом раздевается чуть ли не самый сексуальный мужчина в моей жизни, и реагирует соответственно.
Прикрыв глаза, я глубоко вдыхаю, делая вид, что наслаждаюсь прохладным лесным воздухом. Как же! Чтобы вернуть пульс в норму и притормозить фантазию, одного дыхания мало. Тут надо либо осуществлять, либо сбегать. В машину. Вот только окна у Яна не тонированные и есть ключи в кармане брюк.
— Ты права, для тебя вода ещё слишком холодная.
Что он там сказал?!
Резко распахнув глаза, я вижу Яна, до талии скрытого водой. И пусть зеркальное волшебство озёра исчезло, зато рябь на воде создаёт ту самую лунную дорожку.
— Серьёзно считаешь, что я поведусь на слабо?
А я поведусь. Только не на это, а на широкую сильную спину с тем самым змеем. И пусть отсюда он выглядит бесформенным тёмным пятном, но мне-то известно, что там. Я вижу и яростно раззявленную пасть, и туловище, сжатое в тугую пружину, и ощущение, что эта тварь сейчас кинется. Если долго смотреть.
А я смотрела очень долго.
— Всего лишь не хочу, чтобы ты отморозила себе… что-нибудь, — со смешком Ян отворачивается, делает глубокий вдох и бросает тело в глубину. Чтобы через несколько секунд вынырнуть за десять метров от места, где стоял.