Наконец, когда момент настал, девушка хотела вступить. Она отставила посуду и уже набрала воздуха в грудь, но её перебил отец. Он печально вздохнул и посмотрел на свою дочь, как смотрят в последний раз:
– Сегодня меня к себе вызывал господин магистрат. Такому поступку я вовсе не удивился – подобное происходило и до этого, – историю отец начинал с далёких далей и Юна напряглась. Такие разговоры никогда не доводили её до добра. Часто, такое заканчивалось печально.
– Да, ты был у его сына на этой неделе, – мать понимала, что её муж взволнован, но ничем помочь не могла. Она пыталась успокоить и себя, и его, но выходило это слишком плохо.
– Он говорил со мной не о своём сыне, а о моей дочери.
– Неужели он хочет, чтобы наша Юна стала женой его сына? – женщина предположила самое странное, что было возможно. Девушка поёжилась. Сыну магистрата было, кажется, десять. И пусть он младше её на несколько лет, если бы управляющий этого захотел, отец не смог бы сказать и слова против – работа его зависела от магистрата, а отправляться в другой город у её отца уже не было сил. Всё, что он мог делать – это, опираясь на свою трость, ходить от одного дома к другому и в крохотной деревне учить детей. Управляющий щедро одаривал его по заслугам, но однажды он мог и отвернуться.
– Нет. Мирэ, ты знаешь, с каждым годом невест на фестивале Сезона Стихий становится всё меньше и меньше. Кажется, господин магистрат решил заманивать девушек силком.
– Он хочет забрать нашу Юну?! – женщина с возмущением глотала воздух. Её ногти впились в ладони, а зубы заскрежетали так, будто, будь на столе нож, его бы она вонзила прямо магистрату в горло.
Так с её дочерью не имел права поступать никто.
Из рук Юны выпала шкатулка. Она едва не разбилась о пол, но чай высыпался ковёр. По телу бежала дрожь. Несколько лет назад Юна уже видела, что делают такие невесты.
Фестиваль Сезона Стихий длился около недели, каждые четыре года магистрат вместе со жрецом отбирал по четыре невесты, для каждого бога. Взамен, каждая стихия одаривала деревню благодатью, давая им такой урожай, какого у соседей могло никогда не быть. Все радовались.
Все, кроме родителей невест и самих девушек, что отдавали свою жизнь в пустоту. Их путь заканчивался перед водопадом, каждая из них под звонкие слова жреца делала последний в своей жизни шаг и проваливалась в небытие.
Юна вздрогнула, чувствуя, как страх проникает в кровь, пульсирует внутри и заливает её всю, от сердца до кончиков пальцев ног.
Нет.
Умирать она не собиралась.
Она ведь только получила предложение, в голове уже плясали картины их свадьбы, а сердце предвкушало то, как она станет жить вместе со своим женихом и только и будет навещать родителей по праздникам.
Но этому сбыться не дано.
– Что это? – только теперь отец обратил взгляд на чай, что высыпался из яркого хранилища.
– Подарок. Ма-ма, папа… – девушка взяла в руки шкатулку, бережно собирая в неё чаинки. Руки тряслись, а слова вылетали так, будто до этого она едва научилась говорить. – Стран-н-ствующий художник Ханг позвал меня… замуж.
– Ханг? – на лице матери показалось счастье, проблеск которой едва давал Юне надежду. Она уже чувствовала, как стоит около водопада, глаза будто уже смотрят вниз. Туда, где тела девушек разбиваются о скалы, а души уходят к владыкам стихий.
Так ей говорили.
И проверять это она не желала.
– Ханг – хороший человек, он мог бы стать хорошим мужем для моей дочери, но, всё же, дело за магистратом. Он угрожал мне. Господин управляющий сказал, что, если моя Юна не станет невестой, я больше не появлюсь на пороге их дома и даже не посмею снова обучать его сына.
– Как это так?! – мать семьи негодовала, она кинулась к мужу, подбирая все свои юбки. В её глазах вспыхнул гнев, от которого, казалось, не спасётся ничто живое. – Он не посмеет!
– Уже посмел. Имя Юны уже написано на табличке и вывешено в храме. Владыка огня уже знает о том, что она станет его невестой. Теперь, даже если она попытается сбежать, бог огня настигнет её, где бы она не оказалась.