- Я всегда хотел детей. – Руслан не смотрел на нее, и это вполне ее устраивало. – А Людмила находила сотни причин для отказа. Я буду хорошим отцом, Тома. Я могу уйти в декрет вместо тебя. Я смогу и зарабатывать, и заботиться о малыше. Если бы я мог, я выносил бы этого ребенка сам. Пожалуйста, не делай аборт.
Тамара закрыла глаза, чтобы комната перестала качаться.
- Хорошо, - ответила она. – Если это все, можно, я отдохну?
- Тома? – Она почувствовала прохладную ладонь на лбу. – Тебе плохо? Я вызову скорую.
- Не надо… - Она с трудом разлепила губы. – Я просто устала.
Очередной приступ тошноты скрутил неожиданно, она не успела добежать до ванной. Руслан заботливо придерживал волосы, а потом помог умыться. Тамара вывернулась из его рук и отправилась на кухню, где хранилась аптечка.
- Что ты ищешь, бэси? – не выдержал он, когда она вытряхнула все лекарства на стол.
- Но-шпу.
Тамара уже увидела упаковку, взяла таблетки, но Руслан схватил ее за запястье.
- Подожди. А если нельзя?
- Это всего лишь но-шпа.
- Но ты не знаешь наверняка…
- Отпусти, мне больно.
- Тома, давай узнаем…
- Отпусти, - повторила она. – Я не буду пить.
Едва он разжал пальцы, Тамара швырнула упаковку в угол и выскочила из кухни. К черту вещи, потом заберет. Она срывала с себя домашнюю одежду, металась в поисках джинсов и худи.
- Тома, прекрати, - попросил Руслан. – Я все равно никуда тебя не отпущу.
- Уйди с дороги.
Он стоял в дверном проеме и не выпускал ее в коридор.
- Тома, нет.
- Послушай… - Она сделала глубокий вдох и выдохнула. – Я не сделаю аборт. Я выношу этого ребенка. Я буду беречь его. Все, что ты пожелаешь, только оставь меня в покое.
- Тома, нет… - Руслан потрясенно на нее смотрел. – Что ты себе надумала, бэси? А как же ты? Если ты уйдешь, кто о тебе позаботится?
- Кого это волнует!
Она попыталась вырваться из комнаты, но сил совсем не осталось, а Руслан держал крепко и шептал, прижимая к себе:
- Меня волнует, Тома. Очень волнует, моя любимая девочка.
Тамара долго плакала – до изнеможения, до опустошения. Она никогда не вела себя, как истеричка, это все от гормонов, Ди предупреждала о том, что настроение будет меняться часто и непредсказуемо. Руслан воспользовался проверенным способом – укутал ее в плед, усадил на колени и качал на руках, как ребенка. И говорил, говорил, говорил…
Говорил о том, что она единственная и желанная. Говорил о любви, о свадьбе, о совместной жизни. Говорил, что никогда не оставит и никогда не предаст. Говорил о том, что страх пройдет, и она станет лучшей мамой на свете. И последнее – самое главное, именно это Тамара и хотела услышать.
И она почувствовала себя иначе – не одинокой женщиной с проблемами, а частью чего-то большого, настоящего. Семьи?
Руслан говорил о том, что у него есть квартира в Калининграде, которую он сдает и копит на ипотеку, чтобы купить жилье в Москве. Можно уехать в Калининград или продать квартиру, и тогда хватит на первый взнос. Он говорил, что его жена и ребенок не будут скитаться по съемным углам.
- Рус, я хочу, чтобы ты знал, - прошептала она, когда слезы высохли. – Я испугалась, но родить от тебя я всегда хотела сильнее, чем сделать аборт.
- Я знаю, бэси, знаю. – Он прижал ее к себе еще крепче. – Я сам повел себя неправильно, психанул из-за… прошлого опыта…
- Угу… - она сладко зевнула. – Как бы завтра прогулять работу…
- Может, возьмешь больничный?
- Некогда. Ты сам знаешь. А еще надо слетать к родителям… - Она снова зевнула.
- Да, я попрошу у них твоей руки. Все будет по правилам, бэси. И свадьба – какая захочешь. И квартира, где пожелаешь. Может, твой друг сделает скидку? Лео же строительством занимается?
Тамара не ответила. Она и вопросов не слышала – спала, обеими руками вцепившись в рубашку Руслана.
= 35 =
Утро в офисе началось с того, что Тамара заказала билеты в Новосибирск, на ближайшие выходные. Чувствовала она себя неважно, но после непростого разговора с Русланом иначе и быть не могло. Она вытрепала нервы и ему, и себе. Стыдно, хоть и можно все валить на гормоны.
Руслан тоже выглядел уставшим, под глазами появились синяки, но любой взгляд Тамары он встречал неизменной улыбкой, теплой и ободряющей.
Работа, как всегда, отвлекла от грустных мыслей, заставила забыть даже о ноющей боли в животе. Тамара не сожалела о принятом решении, наоборот. Теперь ей казалось, что желание сделать аборт было наваждением, глупостью, непростительной слабостью. А грусть – лишь следствие озвученного приказа Руслана. Она легко смирилась с тем, что он не захотел наказывать ее за вранье.