— Вашей жизни ничего не угрожает, — повторяет врач, словно решаясь, говорить или нет. Но говорить определенно стоит, ведь такое скрывать он просто не имеет права. — Вашего ребенка, к сожалению, не удалось спасти. Мы сделали все, что смогли.
Мир Новиковой распадается на части только от одной мысли, что тот ангелочек под сердцем, которого она уже успела полюбить, никогда не появится на свет. Из глаз девушки льются слезы, а она даже не пытается их вытереть. Ее жизнь в который раз рушится, и теперь уже точно капитальным образом.
Правда, врач еще не до конца огорошил девушку новостями. В его арсенале есть одна — куда более страшная и ужасная.
Антон видит, что мужчина собирается сказать то, чего он боится больше всего, и инстинктивно сжимает ладонь Вики еще сильнее, отчего даже делает ей больно. Но эта физическая боль ничто по сравнению с эмоциональной, которую испытывает Новикова. Парень кивает доктору, будто призывая того ничего не утаивать. Пусть лучше сейчас, когда он, Антон, рядом.
— Это еще не все, — Вика вздрагивает и понимает, что, кажется, не выдержит еще одного потрясения. — Из-за полученных внутренних травм, в вашем организме произошел сбой, — мужчина набирает в легкие больше воздуха, — вы больше не сможете иметь детей, только если произойдет чудо. Я сожалею.
========== Часть 15-1 ==========
Раньше Антону казалось, что ничего хуже новости, что он не сможет никогда играть в футбол после травмы и быть не может. Оказывается, это такая ерунда по сравнению с тем, что несколько секунд назад им поведал доктор.
Парень перевел взгляд на Вику, лицо которой побледнело, кажется, до такой степени, что попросту слилось с белой стеной позади кровати. Взгляд девушки не выражал ровным счетом ничего, кроме всепоглощающей боли. Глаза, излучающие радость и искрившиеся любовью всего лишь некоторое время назад, сейчас полностью потухли, и, казалось, даже не показывали никаких признаков жизни.
Осознание того, что Новикова больше никогда не сможет иметь детей, медленно въедалось ей в мозг и распространялось там, давило и убивало. Плакать не было сил, особенно перед Миранчуком, который так много сделал, чтобы из глаз любимой девушки больше никогда не лились слезы, но вышло в точности, да наоборот.
Доктор попрощался, выходя из палаты и оставляя ребят наедине. Не медля ни секунды, Антон подался вперед, заключая Вику в объятия. Честно, он сам еле-еле сдерживался, чтобы не зарыдать, ведь понимание того, что это он, именно он, виноват в том, что Новикова теперь бесплодна, било прямиком в сердце, причиняя почти нечеловеческие мучения. Чувство собственной никчемности расползалось по внутренностям, окутывая их диким холодом.
Вика прижималась к нему крепче, обнимая за талию, стараясь найти утешение в руках парня, которое всегда находила, согреваясь, казалось бы, в самый промозглый момент ее жизни.
— Прости меня, малыш, прости, пожалуйста, — шептал Антон, хоть внутри и прекрасно понимал, что такое простить вообще нереально. — Я виноват, это из-за меня…если бы я не оставил там машину…
Новикова отстранилась от парня, заглядывая ему в глаза.
— Антош, ты не виноват, — постаралась произнести девушка, но вышло плохо, а из ее глаз хлынули слезы, капли которых, словно камни падали, причиняя тупую боль внутри. Парень снова прижал девушку к себе, и теперь, кажется, уже и сам рыдал, что вообще за ним никогда не замечалось.
Сколько они просидели так, не шевелясь и не говоря ни слова, сложно было сказать. Они пытались, правда пытались смириться со страшной новостью, но слова доктора не желали выходить из головы и звучали в ушах, отдаваясь неприятным эхом.
Вечером, когда Миранчуку уже точно нельзя было оставаться в больнице, он, пообещал прийти на следующий день и попросил Вику не плакать. Она пообещала, правда, когда за парнем закрылась дверь, слезы уже лились из ее глаз нескончаемым потоком. Закрыв лицо руками, Новикова практически билась в истерике, пока медсестра не вколола ей сильное успокоительное. Хотелось верить, что наутро это все окажется просто страшным сном.
Но утром Вика проснулась в той же палате с ненавистно белыми стенами, и ничего совершенно не изменилось. Реальность снова накрыла ее с головой, забирая в пучину дикой боли и отчаяния. Девушка не винила Антона, она как всегда все брала на себя, ей так всегда было легче поддаться приступу самобичевания.
Выслушав от доктора, что это не приговор, и возможно действительно когда-то в жизни может случиться чудо, и как по волшебству что-то изменится в лучшую сторону, только Вика не верила, она уже вообще ничему не верила.
Стас приехал после завтрака вместе с Миранчуком, и заключив сестру в объятия, долго прижимал ее к себе, причитая о том, что все будет нормально. Сложно было понять, кого именно он успокаивает: себя или девушку.
Антон стоял в стороне, чувствуя себя в который раз лишним, но один взгляд в сторону девушки, и он уже никуда не уходит, а терпеливо ждет, как говорится, когда и сам сможет обнять Вику.
Вчера, вернувшись домой, парень не раздеваясь прошел на кухню, доставая из шкафчика над плитой початую бутылку виски, и сделал глоток прямо из горла, полностью игнорируя посредника в виде стакана, а также возмущенный взгляд Лёши, который вообще ничего не понимал.
— Что случилось? — обеспокоенно произнес парень, когда Антон убрал бутылку обратно в шкафчик, чтобы не искушать судьбу и не уподобаться типичному алкоголику. Стоило ему повернуться к Лёше, как лицо его изменилось, показывая полную растерянность. Глаза Антона были пустыми, безжизненными, не выражая никаких эмоций.
— Вика потеряла ребенка, — тихим, надломленным голосом ответил Антон, держа себя в руках, чтобы реально не начать плакать, ведь мужчины же не плачут. Правда, сейчас Миранчук считал себя полнейшим ничтожеством, которое только и приносит, что вред окружающим. — Из-за меня.
Лёша вытаращил глаза, совершенно уже ничего не понимая и однозначно его вопросительный взгляд демонстрировал его огромное желание узнать, как можно больше подробностей.
Антон кивнул, уходя в гостиную, а Лёша пошел следом, догадываясь, что сейчас, кажется, он узнает все подробности, чтобы уж точно знать, как успокаивать эту истеричку, именуемую любимым братиком.
Как всегда Антон настраивался на разговор, лежу на спине с закрытыми глазами. Он пытался собраться разбежавшиеся мысли в кучу, чтобы хоть как-то сформулировать и охарактеризовать тот пиздец, который произошел по его вине.
Набравшись смелости, что ли, он открыл глаза.
— Около Викиного дома к ней пристал один из тех мудаков, которые ее мучили, сильно так расшатав нервы, а ей вообще нельзя волноваться. Мы поехали к ближайшей аптеке, и я, как самый последний идиот, даже не посмотрел, что парковка в том месте запрещена. Оставил Вику в машине, а сам рванул за лекарствами, которые смогли бы точно помочь. Прошло всего пару минут, а машину уже подцепил эвакуатор, чтобы на штраф-стоянку отвезти. Я выскочил и замахал руками, что внутри девушки и что машину нужно поставить на место, но мужик меня не понял и кину машину, понимаешь, кинул. Там вроде и удар не сильный был, но его хватило, чтобы у Вики началось кровотечение. На «скорой» ее отвезли в больницу, а уже после операции доктор мне сказал, что ребенка нет, не удалось спасти…
Лёша слушал внимательно, вообще не перебивая, ведь только так брат всегда мог полностью выговориться. Сейчас же ситуация была совершенно безрадостной, и требовала максимальной концентрации над возникшей проблемой.
— Это не всё… — Антон не смог договориться, закрыв лицо руками, боясь того, что родной брат засмеет за его скупые слезы. Но Лёша в жизни бы не смеялся. Он обнял Антона, зарываясь рукой в растрепанные волосы, что обычно успокаивало. Парень вцепился в его плечи, продолжая ронять слезы. Такую слабость он не мог себе позволить даже перед мамой. — Вика больше никогда не сможет иметь детей…
На лице Лёши застыл ужас. Он и подумать не мог, что это все может привести к таким последствиям. И если уж Антон так реагирует, то что тогда на душе у Вики?