На душе у меня скребли кошки. И как их выгнать оттуда – мне это было не под силу. До Нового года оставалось всего несколько дней. Тёма нашёл мне замену и разрешил бросить работу. Пора было перебираться на квартиру. Там я уже побывала, познакомилась с мамой Тёмы, невысокой, худенькой, энергичной женщиной за семьдесят.
Всем своим обликом тётя Маруся (я стала называть её тётей, хотя она годилась мне в бабушки) походила на деревенскую женщину из фильмов о сельской жизни: носила, даже дома, белый сатиновый платок, повязав его концы надо лбом, платья её были в мелкий цветочек на чёрном или коричневом фоне, иногда на ней была тёмная юбка и мешковатая, связанная из серой кроличьей шерсти кофта. Мне нравилось, как тётя Маруся разговаривала, активно используя просторечные словечки и прибаутки. С точки зрения житейской мудрости, её высказывания и неправильная речь мне казались довольно оригинальными.
- Отсюдова не видать мою Косулиху, глазы мои не усмотрют. Но куды ни гляну, тутова и тамова, повсюду вижу её родимую: кусты, небо, лывы на дороге после дождя таки же, будто я в Косулихе. Сердце плачется и толдычит: засиделась я тутова, пора в деревню убывать, - так выразилась она о своей тоске по родной деревне, в которую регулярно на выходные дни ездила.
Тётя Маруся искренне порадовалась, что теперь есть на кого оставить городскую квартиру, купленную для неё сыном.
- Артём шибко хотел, чтоб я с тёплым туалетом пожила, а как родную избу забросишь, хоть сестра за нею и приглядывает! И собачка своей конуре радуется. А я, чай, не собачка. Вот и мотаюсь туды-сюды – сынка обижать-таки не хочется, - объяснила мне свою привязанность к родному деревенскому дому.
Мы договорились, в какой комнате я буду жить. Тёма пообещал дать машину для переезда, но я всё не решалась покинуть девчонок в общежитии: я с ними сдружилась, а теперь мне предстояло обживаться в чужой для меня обстановке.
По натуре я консерватор и не очень люблю перемены, хотя встречи с ними мне были не внове: за свою жизнь с отцом приходилось переезжать с места на место множество раз. И всегда я, покидая обжитую квартиру и приобретённых друзей, сильно расстраивалась.
В этот раз, слава Богу, не покидала город. Однако легче от этого не было. Как ещё мы заживём с тётей Марусей, неизвестно, ведь ребёнок - это плач, суета, мало кому понравится, когда его будят по ночам, не погонит ли она меня потом с квартиры!
За день до Нового года проснулась в ожидании чего-то неприятного. Впрочем, оно тут же явилось во всей красе – в образе прекрасной Жанны. Хотя неприятность, в сущности, связана была не с ней, а с тем, кого она целовала, у выхода общежития. Спустившись утром в буфет, чтобы купить к завтраку творожный сырок, я натолкнулась на целующуюся парочку. Высокая девушка в красном пуховике, отороченном белым мехом, крепко обнимала за шею стоявшего спиной ко мне Валеру, прильнув к его губам.
Было всего девять утра – раннее для студентов в воскресный день время. Все отсыпались от уроков и вчерашней субботней дискотеки, закончившейся в полночь. Так почему милая девушка Жанна спозаранку висела на шее моего законного временного супруга? И ежу понятно – она ночевала в общаге. Страстно прощаются любовнички после не менее страстной ночи!
Меня охватила злость, да такая сильная, что забыла о своём обещании сдерживаться, как бы ни старались Васильевы вывести меня из себя. Прежде чем Валера обернулся и увидел моё разъяренное лицо, я со всей силой ударила сжатым кулаком по нежным девичьим рукам, охватившим его шею, которые тут же разжались и сползли с широких плеч парня.
- Ой! – испуганно взвизгнула девица – тут только вблизи я заметила, не такая уж она очаровательная, её утончённую красоту портили две родинки, разместившиеся на розовых щечках, как процентное соотношение. - Ты что, сумасшедшая! – завопила новая пассия моего благоверного.
- Это у тебя не все дома! – заорала я на неё, позабыв про приличия; моя благонравная тётушка из Самары, утверждавшая, что до базарной ругани скатываются только неразвитые личности, упала бы в обморок, услышь она меня сейчас. – Разве умная женщина стала бы связываться с женатым! Он лишь месяц назад давал клятву верности в загсе мне, своей законной невесте, а позавчера в супружеской постели расточал заверения в вечной любви к его будущему ребёнку, и из-за какой-то распутной девки должна рушиться наша крепкая российская семья! – я врала беззастенчиво, тем более, ошарашенный моим натиском Валера помалкивал. – А вы, тётя Лида, - обратилась я с укоризной к вахтёрше, с явным интересом наблюдавшей за нашей ссорой, - вместо того, чтобы не пропускать чужих людей в общежитие, потворствуете посторонним связям женатых студентов!