Наивные рассуждения сына вывели меня из апатии. Оторопело взглянула на мужа, не зная, как поступить. Тот тоже был растерян.
- Ты прав, сынок, - проговорил, наконец, он бодрым тоном. – Мы так и поступим. А теперь не пора ли тебе искупаться перед сном? – Чуть помедлив, добавил мягко: - Мама сегодня классную причёску сделала, ты обратил внимание? – И схватив в охапку мгновенно повеселевшего сынишку, потащил его в ванную.
Ну, надо же, всё-таки заметил мою новую стрижку! Тем не менее это ничего не меняет. А уж тем более всё склеить и связать в жизни обычным переплетением мизинцев невозможно, только в детстве веришь в такое примирение.
Увы, скоро и моему сыну придётся узнать, что пальчики не всегда помогают – его родители расстанутся навсегда.
Глава X
Мне повезло: билеты до Москвы на самолёт в кассе аэроагентства были. До аэропорта нас с Тошкой доставил Андрей – он сам настоял на этом.
О предстоящей поездке Валере ничего не сказала – ни вечером, ни утром, когда он разбудил меня, удивлённый, что не встаю на работу. Конечно же, моё сообщение об увольнении из издательства и переходе в газету пролетело мимо его влюблённых ушей.
Я написала ему записку. Сначала одну, потом, после повторного телефонного разговора с бабушкой, другую.
- Ты не должна терпеть унижение, - сказала мне бабушка, выслушав, во сколько прибываем мы с сыном в Москву, - в нашем роду гордые женщины. Обязательно найдёшь того, кто полюбит тебя. Так что приезжай сюда без возврата и насовсем.
Я заикнулась было о необходимости подачи заявления на развод и выписки из квартиры - это надо сделать здесь.
- Разве это сегодня проблемы! - возразила мне бабушка. – Слава Богу, живём в современном мире. Всё можно устроить отсюда или через адвоката.
Складывая вещи в дорожную сумку, положила туда свои и Тошкины фотографии, также расписку Валеры, данную мне им перед свадьбой, которую, сама не знаю почему, сохранила.
Мужу написала коротко: «Уезжаем в Москву. Не к отцу. Подам на развод так быстро, как смогу. Ты свободен!»
У меня было ощущение, что я никогда не вернусь назад. Какая-то часть меня, та, что связана с Валерой, умерла, образовавшаяся пустота делала меня равнодушной ко всему. Даже когда Андрей сказал, что найдёт меня в Москве, не возразила, мало того, дала ему бабушкин и дедушкин адрес.
При встрече с бабушкой - именно она меня встречала в аэропорту, - несмотря на все мои страхи, не чувствовалось между нами неприязни и настораживающей неискренности. Напротив, обе мы инстинктивно потянулись друг к другу сразу, ощущая родство.
Для своих шестидесяти восьми лет она выглядела даже очень ничего. Голубые глаза, схожие с моими, смотрели живо и с интересом. Волнистые густые русые волосы, в которых не было седины («Я их крашу», - отметила бабушка), подстрижены под каре. Стройная и высокая, выше меня почти на полголовы, одетая в красивый бежевый шерстяной брючный костюм, она годилась мне скорее в мамы, чем в бабушки.
До дома мы добрались на такси. Квартира мне показалась невероятно большой, несмотря на то, что в ней только три комнаты. Но они отдельные и такие вместительные, что каждую можно бы преспокойно перегородить на две приличных размеров комнаты. К тому же в квартире просторные прихожая и коридор.
Остеклённая угловая лоджия тоже не маленькая, причём, выглядит как ухоженная деревенская веранда, так как стены обиты деревянными планками, покрытыми лаком. В ней диван, шкаф, кресло и много горшков с цветами – при необходимости летом здесь можно спать.
О дедушке ещё в такси узнала, что он учёный и занимается микробиологическими исследованиями, стал академиком ещё до моего рождения. Из-за непутёвой дочери, вышедшей замуж за американца, у него в восьмидесятые годы были неприятности.
- Если б не они, - с горечью сказала бабушка,- тебя бы мы у твоего отца отстояли. Он воспользовался нашей беспомощностью и увёз тебя туда, где мы даже встретиться с тобой не могли. Он не допускал нас к тебе, и судебное решение для него было не указ. А потом ты выросла и не захотела уже сама нас знать. – В голосе бабушки послышалась обида. – Я несколько раз пыталась с тобой связаться, ездила дважды на Дальний Восток. Меня не впустили в военный городок, где вы жили.
Ни о чём таком я и не предполагала. Мне горько было также узнать, что моя мать много раз пыталась забрать меня с собой, но отец был категорически против, он не позволил ей встретиться даже со мной в девяностые годы, когда она свободно стала приезжать к родителям в Россию.