Мне удалось перевестись из МГУ в местный вуз на журфак, устроиться в общежитие. Стала я жить на стипендию и на то, что подрабатывала в ночном баре, небольшие суммы присылали мне иногда к праздникам тётя из Самары и бабушка из Сочи. От отцовских денег я категорически отказалась. Но он упорно перечислял мне ежемесячно определённые суммы на мой банковский счёт. К ним я не прикасалась.
Андрей Васильев оказывал мне знаки внимания недолго – где-то в течение месяца: садился со мной на лекциях, приглашал в кино, пытался сопровождать до общежития после занятий. С Валерой мы тогда были не знакомы - он лежал в больнице. Я старалась избегать Андрея, постепенно тот сам убедился в бесперспективности своих ухаживаний и отстал от меня ещё до того, как выписали из больницы его друга.
- Волосы высветлить можно, - не сдавалась Мирела, - в наше время дело нехитрое. - Чёрные глаза цыганки плутовато засверкали. - Золотая моя, - обратилась она ко мне, как к незнакомке, - докажи всем, не вру я! Отец твой генеральского чина?
- Если и так, ничего доказывать не буду! - не на шутку разозлилась я: мне уже надоело глупое разыгрывание Мирелой ребят. Выпытала у меня всё и бессовестно забавляется!
Никому ничего не объясняя, схватила её за запястье, увитое позолоченным браслетом, и потянула за собой, пытаясь увести Мирелу в свою комнату.
Но не тут-то было. Хитрая цыганка легко, как угорь, выскользнула из моих рук.
- Давай-ка я тебе, красавица, погадаю, - протянула игриво. Я и охнуть не успела, как оказалась перед ней с протянутой ладонью – очень ловко Мирела её вывернула. - Так и знала! - важно запела она, уставившись в мои линии жизни, судьбы, любви и ещё не знаю чего там. На её довольном лице заиграла загадочная улыбка. - У вас с чернявым одна дорога! Зря сопротивляетесь!
Невольно обернувшись на стоящего у стола Валеру, поймала его взгляд – тут меня словно током поразило, и я застыла на месте. Взгляд его карих, как я тогда думала, глаз был таким завораживающим, что внутри у меня всё расцвело алыми розами, похожими на те, что растут летом в саду у бабушки в Сочи.
Признаться, где-то глубоко в сознании внешне этот парень мне нравился. Смугл, черняв, широкоплеч и одновременно сухощав. Как ни странно, при смуглости и черноте Валеру нельзя было назвать ни цыганом, ни лицом кавказской национальности, даже с татарином не спутаешь. Было в нём что-то аристократическое - возможно, в правильном строении лица или в красиво очерченных, чуть припухлых губах, а может, в умении держаться уверенно, без суеты.
Наверное, я пялилась на него неприлично долго, потому что Валера смутился и отвёл взгляд.
Опомнившись, я всё же утащила упирающуюся Мирелу в свою комнату, совершенно забыв про соль. Оказавшись вдвоём, потребовала с неё ответа, почему она навязчиво пыталась сосватать меня Валере.
- Это карты так говорят, ничего от себя не прибавила! - неожиданно заупрямилась цыганка.
Само собой, я ей не поверила. Но именно с тех пор непроизвольно стала присматриваться к Валере Васильеву, а летом, когда мы случайно встретились на отдыхе в Сочи - оказалось, наши бабушки жили в одном городе - между нами вспыхнул роман, который, впрочем, быстро затух, после того, как мы переспали и расстались на последние дни каникул. Я уехала в Самару, к тётушке, он – в свой родной город на Волге.
По всей вероятности, для Валеры наша связь ничего не значила, так как по возвращении в университет на учёбу он сделал вид, что у нас с ним ничего не было. При встрече лишь холодно кивал головой.
А у меня сердце сжималось от обиды, хотя, в сущности, не знала, люблю ли я его или не люблю, ведь всё так быстро началось и закончилось так же стремительно быстро. Но он был первым моим мужчиной, первым любовником. Именно ему я доверилась. Не то чтобы ожидала от него после близости немедленного предложения руки и сердца. Конечно, это было важно, все девчонки об этом мечтают. Но главным всё же было неожиданно появившееся у меня желание ощущать прикосновения и ласки не кого-нибудь, а именно Валеры.
Раньше ни к кому не испытывала такого волнующего притяжения. И вообще мысль, что кто-то из парней будет целовать меня не по-братски, сжимать в объятиях и льнуть ко мне всем телом, а потом проникать в мои внутренности, приводила меня в ужас.
Интимной близости я боялась как укусов змеи, ведь мать мою отцовская родня, да и некоторые знакомые нашей семьи, кто знал её, считали ветреной блудницей. Впрочем, как её иначе назвать, если она, не стыдясь, бросила мужа и ребёнка, прямо-таки пошла по рукам - после первого любовника нашла второго, а за третьего вышла замуж и уехала с ним за границу, совершенно забыв обо мне.