- Значит, вы ждете небольшого события? - с улыбкой сказал шеф, хорошо знавший своего сотрудника.
- Я убежден, что мы имеем дело с бандой поляков. Из-за этого идиота журналиста, который по-прежнему шляется по нашим коридорам и, наверное, подслушал какой-нибудь разговор, люди из банды переполошились.
Далее, почему Стан написал мне письмо? Этот вопрос я все время себе задаю. Может быть, потому, что он знает, что полиция всегда раздумывает, прежде чем приступить к задержанию силой? А может, что самое вероятное, просто из бравады. У убийц есть своя гордость, я бы сказал, профессиональная гордость...
Который из них Стан?
Откуда это уменьшительное имя, скорее американское, чем польское?
Вы знаете, я трачу много времени на выработку своего мнения... Так вот, оно на подходе. Уже два или три дня мне кажется, что я проник в психологию этих людей, очень отличную от психологии французских убийц.
Деньги им нужны не на то, чтобы наслаждаться природой в деревне, не на кутежи в ночных кафе, не на поездку за границу, а просто чтобы жить в свое удовольствие, то есть ничего не делать, есть, пить и спать, целыми днями валяться в постели, пусть и грязной, курить сигареты и осушать бутылки водки...
Еще у них есть желание собираться вместе, мечтать вместе, болтать вместе, а иногда по вечерам петь вместе...
По-моему, после первого преступления они так и жили, пока деньги не кончились, потом подготовили новый налет. Когда средства у них на исходе, они начинают все сначала, хладнокровно, без угрызений совести, без всякой жалости к старикам, сбережения которых они проедают за несколько недель или несколько месяцев.,.
И теперь, когда я это понял, я жду...
- Да, знаю! Небольшого события... - пошутил начальник полиции.
- Вы можете иронизировать сколько угодно! А это небольшое событие, возможно, уже здесь...
- Где?
- В приемной... Это человек, который называет меня "Мегрэт" и изо всех сил старается оказать мне помощь в задержании банды... даже ценой собственной шкуры... Он утверждает, что это тоже один из способов покончить с собой...
- Он сумасшедший?
- Возможно! Или же сообщник Стана, решивший таким способом узнавать о моих намерениях. Тут допустимо любое предположение, что делает этого человека тем более интересным. Почему бы, скажем, не предположить, что это и есть Стан?
И Мегрэ стал выколачивать трубку о подоконник, хотя пепел из нее полетел на набережную и, возможно, попал на шляпу какому-нибудь прохожему.
- Вы собираетесь использовать этого человека?
- Думаю, что да.
После этого комиссар направился к двери, чтобы не сказать лишнего.
- Вот увидите, шеф! Будет странно, если слежка еще будет нужна после воскресенья.
Этот разговор состоялся в четверг пополудни.
- Садись! Тебе не противно сосать целый день эту дурацкую сигару?
- Нет, господин Мегрэт.
- Ты начинаешь выводить меня из себя своим "Мегрэт"... Ну ладно! Поговорим серьезно... Ты еще не передумал умирать?
- Нет, господин Мегрэт.
- И ты все еще хочешь, чтобы тебе поручили опасное задание?
- Я хочу помочь вам арестовать Стана Убийцу.
- Значит, если я скажу тебе, чтобы ты подошел к Одноглазому и выстрелил из револьвера ему по ногам, ты это сделаешь?
- Да, господин Мегрэт. Но для этого дайте мне револьвер. Я очень беден и...
- Теперь предположим, что я попрошу тебя подойти к Бородачу или к Одноглазому и сказать, что тебе известно о том, что полиция вскоре придет их арестовывать...
- Согласен, господин Мегрэт. Я дождусь, когда Одноглазый выйдет на улицу, и передам ему сообщение.
Комиссар не отводил тяжелого взгляда от тщедушного поляка, которого это не раздражало и не беспокоило.
Мегрэ редко приходилось видеть в человеке столько уверенности и столько спокойствия. Он чувствовал себя в своей тарелке и на террасе кафе на улице Сент-Антуан, и в здании уголовной полиции.
- Ты не знаком ни с тем, ни с другим?
- Нет, господин Мегрэт.
- Ладно! Я дам тебе задание. Тем хуже для тебя, если возникнет скандал.
На этот раз Мегрэ полуприкрыл веки, чтобы не выдать напряжения во взгляде.
- Сейчас мы вместе отправимся на улицу Сент-Антуан. Я подожду тебя снаружи. Ты поднимешься в комнату, улучив момент, когда женщина будет одна. Скажешь ей, что ты ее земляк и случайно узнал, что сегодня ночью полиция совершит проверку в гостинице...
Озеп молчал.
- Ты понял?
- Да.
- Договорились?
- Я хочу кое в чем вам признаться, господин Мегрэт.
- Ты сдрейфил?
- Я не то чтобы "сдрейфил", как вы говорите, нет!
Просто мне хотелось бы уладить это дело по-другому... Вы, наверное, думаете, что я человек очень смелый... Так это называется?.. Так вот, с женщинами я робок... А женщины, они умные, гораздо умнее мужчин... Значит, она заметит, что я вру... А поскольку я буду знать, что она догадывается, что я вру, то я покраснею... А когда я покраснею...
Мегрэ не шевелился, давая Озепу возможность запутываться в объяснении, столь многословном, сколь и нелепом.
- Я предпочитаю иметь дело с мужчинами... С Бородачом, если хотите, или с тем, которого вы называете Одноглазым, или с кем угодно еще...
Возможно, потому, что косые лучи солнца, проникавшие в кабинет, падали прямо на лицо Мегрэ, он, казалось, дремал, как человек, проводящий в кресле сиесту после очень обильного обеда.
Это же ровным счетом одно и то же, господин Мегрэт...
Но господин Мегрэт не отвечал, и единственным признаком жизни, который он подавал, была тонкая струйка голубого дыма, вьющаяся над его трубкой.
- Я в отчаянии. Вы можете спрашивать меня о чем угодно, но вы спросили как раз то единственное...
- Заткнись!
- Что вы сказали?
- Я сказал: "Заткнись!" У нас это значит, что ты можешь замолчать... Где ты познакомился с этой женщиной - Ольгой Церевски?
- Я?
- Отвечай!
- Я не понимаю, о чем вы говорите...
- Отвечай!
- Я не знаком с этой женщиной... Если бы я ее знал, то сказал бы вам... Я бывший офицер польской армии, и если бы я не имел несчастья...
- Где ты с ней познакомился?
- Клянусь вам, господин Мегрэт, прахом моей бедной матери и моего бедного отца...
- Где ты с ней познакомился?
- Не понимаю, почему вы на меня так обозлились!
Вы мне грубите! Мне, который пришел предложить вам свои услуги, чтобы уберечь от гибели французов...
- Пой, соловушка!
- Что вы сказали?
- Пой, соловушка! У нас это значит "ври дальше, это никого не волнует"...
- Попросите меня о чем угодно...
- Я это и делаю!
- Попросите о чем-нибудь другом - броситься на рельсы метро, выпрыгнуть из окна...
- Я прошу тебя пойти к этой женщине и сказать ей, что этой ночью мы придем арестовывать банду...
- Вы настаиваете на этом?
- Ты волен согласиться или отказаться!
- А если я откажусь?
- Тогда ты сгинешь отсюда!
- Почему сгину?
Так у нас говорят... В общем, ты постараешься больше никогда не попадаться мне на глаза...
- Вы будете арестовывать банду этой ночью?
- Вероятно.
- А вы разрешите мне помогать вам?
- Возможно... Посмотрим, когда ты выполнишь свое первое задание.
- В котором часу?
- Что, твое задание?
- Нет! В котором часу вы будете их арестовывать?
- Положим, в час ночи.
- Я пойду...
- Куда?