Вслед за Глебом я встала из-за стола, и уже собиралась уйти, как спиной ощутила чей-то тяжелый взгляд. Я тут-же резко обернулась, решив, что это Лейла так недовольна моей персоной, но на удивление встретилась глазами только с Ханом. Парень сразу перевел взгляд в тарелку, а я поежилась, и поспешила уйти из столовой.
Все-таки у этого парня что-то неладное творится с головой. С чего он меня так не переваривает?
Мы с Глебом быстрым шагом добрались до загона с лошадьми, по пути захватив из хозяйственной пристройки все нужное для ухода за животными.
— Заходи, не бойся! Наши лошадки не тронут тебя, — подтолкнул меня Глеб, глядя как я в нерешительности замерла в воротах загона.
Сделав пару осторожных шагов, я вслед за парнем приблизилась к гнедой лошадке с длинной гривой.
— Я могу чем-то помочь?
— А ты хочешь? — удивленно спросил парень.
Я пожала плечами.
— Почему бы и нет. И я без дела стоять не буду, и ты быстрее закончишь работу.
Глеб с благодарностью принял мою помощь, и мы приступили к уходу за лошадками.
— Смотри — это Бони. Она у нас дама с характером, и не особо любит, когда прикасаются к ее гриве, поэтому ты бери жесткую щетку, и займись шкурой, а я сам вычешу ей шевелюру.
Я взялась за щетку, и принялась счищать с боков Бони присохшую грязь.
— Что тебя интересует в первую очередь? — сразу же спросил Глеб, решив не оттягивать начало разговора.
Я на мгновение задумалась, и нахмурившись, выдала:
— Как вы все попали в лагерь?
Не переставая чесать лошадку, периодически раздраженно дергающую ушами, он ответил:
— Дархан забирает детей, у которых умерли родители. Мы все по сути сироты, потому что наш дар — это наше проклятье. У каждого в детстве случился прорыв силы, погубивший наших родных. Кто-то неосознанно устраивает пожар, кто-то потоп. Я соорудил мини торнадо, обрушившее стены гаража, в котором находился отец. После этого Дархан и забрал меня в лагерь.
— Погоди, но разве у тебя больше не осталось других родственников?
— Ну почему же. Остались. Но я ушел с Дарханом, потому что не хотел больше никому причинять вреда, — с волчьей тоской во взгляде, объяснил Глеб.
Было видно, что ему тяжело вспоминать эти события, и я поспешила сменить тему.
— А почему в лагере нет взрослых людей? Ну, кроме Дархана конечно.
— Когда ребенок попадает в лагерь, его сила по сути все еще запечатана в теле. Она растет, периодически прорывается, но не открывается полностью. До семнадцати лет мы учимся управлять своим даром, и общаться с духами. Когда стихии и духи начинают нас принимать как часть своего мира, то это означает, что человек готов к посвящению. Обряд позволяет полностью освободить всю силу, которая есть внутри. После этого ты уже без опаски можешь использовать свой дар, и тебе разрешают вернуться домой. Потому в лагере и нет никого старше двадцати, кроме Хана конечно. К этому возрасту все уже могут контролировать свою силу.
— А что с Ханом? — не поняла я.
— Ему нет смысла куда-то уезжать. Он и так дома. Дархан его отец.
Ну ничего себе! Хотя сейчас, сопоставляя рядом Дархана и его сына, я находила между ними некоторое сходство.
— Хаган по сути вместе с Дарханом учит нас всему, — продолжал Глеб.
— А Дархан, он вообще кто? — поинтересовалась я.
— Он шаман. Родом из Монголии. Не знаю почему он решил создать этот лагерь, но благодаря ему мы можем жить без риска покалечить себя или кого-то еще. И за это ему все здесь благодарны. Большинство учеников считают его почти отцом. Стан золотой крови стал для нас новым домом в минуту отчаяния.
— Кстати об этом. Что за название такое — «Стан золотой крови»?
— Дархан рассказывал, что когда-то давным-давно его предок основал на этом месте воинский лагерь с таким названием. Якобы воины в этом лагере тоже имели особый дар, и в их жилах текла магия — золотая кровь. От того и наш лагерь так называется.
— Понятно…
Следующие несколько минут я просто молча скребла лошадку, собираясь с мыслями. Слишком много шокирующей информации для одного разговора.
Когда мы от Бони перешли к массивному бурому коню — тяжеловозу по кличке Сириус, в мою голову пришел еще один вопрос:
— Скажи, а как мы попали в лагерь? Я же помню, что на этом месте ничего не было, но когда мы прошли сквозь арку…
Глеб понимающе кивнул:
— Это защита лагеря. Дархан привязал к месту духа-хозяина, который и создал вокруг территории купол скрывающий нас всех от посторонних взглядов. Когда мы вешаем между столбами особую веревку из конского волоса, происходит замыкание защитного контура, и появляется сам дух. Он и пропускает нас в лагерь. В благодарность мы делаем хозяину стана подношение, чаще всего вином и молоком. Потом веревка снимается, и снаружи к нам уже никто не может попасть.