При станции появился новый пёс; жил он на заднем дворе в отдельном вольере и казался всем каким-то странным. Он никогда не лаял, не пытался приласкаться, не проявлял радости при кормёжке или агрессии при виде других собак, обходивших вольер стороной. Лишь задрав морду, часами смотрел на небо, и было во взгляде его, что-то напоминающее человеческую тоску. Начальник станции сам кормил псину да иногда выводил погулять. А весною она вдруг пропала, как-то сбежала, а может быть сдохла. Куда делась собака, ник-то не знал, вольер сломали и вскоре о ней забыли даже те, кто иногда проходил здесь мимо.
***
На крыше многоэтажного дома стояли дети-подростки, мальчик и девочка. Уже стемнело, и снизу их не было видно. Обычная для юности мода унисекс делала их не различимыми: синие джинсы, короткие пуховики и вязаные шапочки с помпоном. Они стояли на парапете, закрыв глаза, и будто пуповина общего чрева связывал их воедино провод наушников. Левый был у мальчика, правый у девочки. Порывы пронизывающего мартовского ветра больно хлестали и раскачивали, хватая за полы одежд, но эта странная пара стояла неподвижно, не замечая ни холода, ни тридцатиметровой пропасти под ногами. Словно было им уже всё равно.
Спустя непродолжительное время девочка смотала наушники на мобильный телефон и, положив в карман куртки, сняла её, аккуратно сложив у парапета. Мальчик, молча повторил её действия, встав рядом на краю десятиэтажной башни. Взяв за руку, девочка ощутила, как дрожит его тело, слышала, как мелко стучат зубы. Внешне она была спокойна лишь предательская слеза, выскочив из-под ресниц, побежала по бледной коже. Ей было жаль так глупо заканчивать то, что толком даже не началось. Жаль было смешную кошку, любившую спать у её изголовья и всегда провожавшую её и встречавшую из школы…
Девочка отогнала прочь эти мысли, ведь решение было принято, и ничего изменить уже было нельзя.
– На три, – сказала она, мальчик согласно кивнул, и так же держа друг друга за руки, они сделали шаг…
Март – апрель 2017
г. Киев
Часть третья
Дувший весь этот день ветер внезапно стих, словно кто-то неведомый, но всемогущий закрыл заслонку в огромной трубе. Дикие пескары, прекратив щипать траву застыли, тревожно пытаясь чуткими ноздрями уловить дуновение ветра, глядя на небо своими выпуклыми удивлёнными глазами.
А с небом и впрямь творилось что-то неладное. Там, где только что было солнце, появилось тёмное пятно, сразу сделав день ночью. Пятно не увеличивалось, оно лишь приближалось к земле, словно в небе образовалась дыра, втягивающая в себя всё, что было на её пути. Если воздух вокруг был неподвижен, то внутри чёрного тоннеля, идущего под углом сверху вниз, бушевала буря. Там искрили молнии, раскаты грома, раз за разом становились всё ближе и пескары, сорвавшись с места, испуганно понеслись по равнине огромными прыжками, сминая высокую траву, всё дальше отдаляясь от этого странного места.
Достигнув земли, луч упёрся в неё и стал расширяться, делаясь всё толще; растрачивая свою черноту, он становился серым, как сумерки перед наступлением ночи. Внезапно вновь засияло солнце, тьма начала рассеиваться, лишь в самом низу оставаясь по-прежнему иссиня-чёрной, но вот развеялась и она, оставив на земле покачивающийся из стороны в сторону искрящийся конус. Он был огромен, по матовой тёмной поверхности бежали искры, конус качался, напоминая собой, маятник и когда всё же остановился вновь подул ветер, сменившись с обычного в это время года юго-восточного на северный.
***
Свет жёлтого карлика проходя сквозь атмосферу Линерии, принимал светло синий цвет и всё на планете, включая воду, растения и пигментацию кожи аборигенов имело нежно голубой оттенок. Армия Аркерона готовилась к битве с дикими существами, словно из ниоткуда появившихся в здешних местах. Верховные, доверили Велиару несмотря на молодость, командовать легионами Армоджара, возвысив до генеральского чина, но молодой генерал не прятался за спины своих солдат. Он был в авангарде ощетинившегося клинками синекожего войска. В синем шерстяном плаще поверх прочного кожаного панциря и позолоченном шлеме с пышным ярким плюмажем на под стать собственной огромной комплекции морлоне, в предвкушении кровавой битвы грозно щёлкавшего смертоносными клыками. В каждой из четырёх рук седока было по закругляющемуся к острию мечу. Морлон был давно объезжен, вместе они прошли не одно сражение и оба – всадник и его скакун – могли видеть глазами друг друга.
Раздался утробный звук сигнального рога, это значило, орда диких тварей переправилась через неширокую мелкую речку, в воде которой было так много железа, что казалась она красной. Безымянная река была последней преградой между двух враждующих сил, и теперь сбросив плащ, опустив клинки вниз Велиар смотрел, как приближается к стоящим на холме боевым порядкам аркеронцев стена неистово визжащих существ. Линерийцы называли их «каргоранами»; неизвестно могли ли они мыслить или лютая ярость и ненависть ко всему живому заполняла собою их сознание. Даже самый крупный каргон, был меньше среднего морлона, не говоря уже о том гиганте, на спине которого восседал Велиар. Но это был сгусток лютой злобы и дьявольской живучести. Проткнуть каргорана мечом, было мало, нужно было разрубить его на части. Эти твари казались бесчувственными к боли и не ведали страха.