И тут он понял, что это значит. Это Он. Тот, который стрелял в лесу. Тот, что крался за ними в подземелье и похитил отца Надежды. Человек в Скрипящем Ботинке снова пришел за ним.
Собрав волю в кулак, он поднялся и встал, готовый защищаться. И тут сообразил, что пугающий его скрип доносится отовсюду, со всех сторон. На его глазах крышки гробов шевелились. Что за черт?! Он присмотрелся к соседнему саркофагу и обнаружил, что кто-то пытается открыть его изнутри. Костлявая рука отчаянно вцепилась в край плиты, тщась сдвинуть ее в сторону. Восковые пальцы с почерневшими ногтями яростно царапали мел. Антон в оцепенении смотрел, как движется толстая плита, медленно, с трудом, миллиметр за миллиметром. Наконец, в открывшийся проем проник отблеск свечи, скользнул по обезображенному лицу. Он узнал это лицо... Вместо одного глаза - сочащийся кровью бутон. Другой глаз сверкнул злобой и трясущаяся рука требовательно потянулась к Антону... Он брезгливо отпрянул, не веря своим глазам. Она что, ждет, что он поможет ей выбраться, что ли? Совсем эти покойнички обнаглели...
А вокруг скрипели, сдвигаясь, крышки саркофагов. Желтые лица выплывали из темноты. Многие из них были ему знакомы. Из гроба неподалеку с достоинством выбралась библиотекарша Зинаида Михайловна, член сельсовета и преподаватель немецкого языка, совершенно седая, с белоснежным выхухолем на голове. За ней с трудом ковыляла старуха с темным татуированным лицом, сухонькой ручкой приветливо махая Антону, как доброму знакомому. Был здесь и хмурый Павел Анатольевич Кожехуба, бывший уголовник и учитель физики, неодобрительно поглядывающий на творящийся беспорядок во вверенном ему подземном кладбище. Угрожающе стуча клюкой, по проходу шел отец Авгий. Укутанный в саван, враз поседевший, с выбеленной бородой и пустыми глазами, руководитель общины направлялся в его сторону, а за ним выдвигались прочие малознакомые покойники - сектанты, оперативники и спецназовцы в полной экипировке, какие-то мельком виденные тетки с плоскими лицами...
Кажется, он кричал до тех пор, пока не охрип и проснулся. Волосы были мокрыми от пота, рубашка прилипла к телу. Ах да, это же сон!.. Всего лишь кошмар перевозбужденного мозга. Сколько же он спал? Пару часов или больше?
С тех пор, как они оказались на станции, течение времени потеряло свой привычный бег и он уже с трудом представлял себе, что сейчас - утро, ночь, день? От пережитого кошмара сердце билось учащенно, кровь стучала в висках. Он рывком поднялся на кровати и сел. Утомительная работа сознания не прекращалась и от этого его почти физически мутило. Да можно ли вообще жить под землей? Как существовать в мире без окон, без времени, без неба над головой? Никогда не услышать визг трамвая, шум ветра? Навсегда забыть щемящий запах первого снега?
Внезапно ему показалось, что он услышал далекий рокот, напоминающий удар грома. Это еще что? Он вскочил на ноги. Что тут вообще творится?
В трапезной его встретил неубранный стол с остатками пиршества - крошки сухарей, опорожненные консервные банки. Здесь стояла мертвая тишина. Похоже, все разошлись. Он приоткрыл первую попавшуюся дверь - в номере никого. Следующие помещения тоже оказались пустыми. Странно... Куда все делись?
Он прошел по коридору, минуя барельефы с вакхами и менадами. Коридор закончился небольшой площадкой, откуда вычурная деревянная лестница вела на следующий ярус. Из приоткрытой двери доносился звук бегущей воды. Он осторожно вошел. Стены помещения были выложены светлым кафелем, по периметру тянулся желоб, в котором блестела вода. Едкий запах дезинфекции подсказал Антону, что он оказался в той самой санитарной комнате, о которой упоминал Феликс.
Часть комнаты была разделена на кабины, очевидно, для определенных нужд. Антон заглянул в одну из кабинок и не обнаружил ничего выдающегося. Кажется, в последний раз туалетом пользовались много лет назад. Вделанная в пол керамическая чаша пожелтела и заросла грязью. Ну что ж, раз он тут оказался...
Закончив, он наполнил кувшин водой и проделал все, что подсказывали ему правила хорошего тона, и уже собирался выходить, как в кабине раздался голос.