Саня оценил обстановку. Это был особый случай, поэтому мораторий на любые оценки был им временно снят. Он вдруг ясно понял, где мог бы разжиться деньгами (если что), подзаработать. План возник до малейших деталей, в красках и с действующими лицами. Нет, если вы, конечно, подумали, что Саня собирался заняться криминалом, к примеру, грабить влюблённых или отбирать у детей мороженое,то нет. Понедельников задумал рисовать отдыхающих. В предыдущей жизни он считался неплохим рисовальщиком, и почему бы ему теперь не проявить такую слабость и не вернуть себе привычку рисовать хотя бы для того, чтобы облегчить своё существование? Ведь в этом парке полно приезжих – отпускников, туристов.
Никогда прежде Александр Понедельников не зарабатывал себе на пропитание таким образом. Ему даже в голову не пришло бы стать уличным художником. Раньше он имел непостоянную, но, как бы сказали многие, приличную работу, а значит, и неплохой, а иногда и очень неплохой доход. Но Саня никогда и ни о чём не жалел, не имел такой гнусной привычки. Подобно путнику, он двигался дальше до тех пор, пока прежние топкие болота и высокие горы не пропадали из вида.
Если же продолжить мысль о рисовании, то Саня любил это ремесло настолько, насколько оно давало ему чувство свободы. И в известном смысле был благодарен силам небесным за своё скромное умение орудовать карандашом и красками.
Не раз и не два способность недурно рисовать выручала и помогала ему, прежде всего убивая в нём скуку. Вспомнить хотя бы службу в армии или школьные годы, когда изрисованные Сашкины тетрадки одна за другой ложились на стол завуча. И даже когда Понедельников наконец-то закончил художественно-графический факультет и познакомился с творческой богемой, он редко посещал чужие выставки. Его не заботило признание как таковое или членство в каком-либо профессиональном союзе, он презирал почитание и формальности. В его голове устоялось искреннее убеждение, что быть художнику в какой-либо стае противоестественно.
Полностью поглощённый рассуждениями о постройке канала для перетекания шелестящих ручейков и рек из кошельков клиентов в его карманы, Саня не заметил, как заплутал в незнакомом городе. Где-то, бог знает где, остались набережная и зелёный парк, а он теперь стоял среди кирпичных коробок и выискивал глазами путь из серого лабиринта.
«Да… Недаром, что провинция – и заблудиться можно, и пропасть…– подумал Саня, а затем ещё раз огляделся и пробубнил себе под нос:– Куда все подевались-то?»
Прошло ещё время, прежде чем где-то за спиной послышались шаги, и Саня с надеждой оглянулся.
«Вот те нате, театр какой-то!»– смешливо подумал он, увидев женщину.
Та куда-то торопилась и шла, не обращая на него внимания. И всё бы было ничего, если бы не её одежда. Женщина как будто только что сошла с театральных подмостков или перемахнула время и попала в российскую провинцию прямиком из вавилонского, а может быть, ассирийского царства. Да-да, не больше и не меньше! Саня даже припомнил какие-то фрески из какого-то учебника по истории.
– Хм… – ухмыльнулся парень и чуть было не упустил возможность спросить, как ему выбраться отсюда. Женщина почти скрылась в проулке, когда Саня решил-таки её догнать.
– Девушка! Мадам!– окликнул он.– Да я только хочу спросить, как мне на бульвар попасть? Ну этот, как там его…Я приезжий, я заблудился! – скороговоркой заговорил он в надежде, что ей сразу станет понятным: он не назойливый тип, а действительно тот, кто нуждается в её помощи.
«Ассирийка» (такое определение для её образа показалось Сане наиболее подходящим) на мгновение оглянулась и с благородными нотками в голосе произнесла:
– Догоняйте!
Саня ещё прибавил шагу и теперь, поравнявшись с ней, мог рассмотреть длинную и красивую шею незнакомки.
– О чём вы хотели спросить? – не поворачиваясь к нему и не останавливаясь, обратилась Ассирийка.
– Вы не подскажете, как найти хорошее кафе?
– Мне кажется, вначале ваш вопрос звучал иначе? – не сбавляя шага и демонстрируя свой аристократический профиль, Ассирийка ещё сильнее вытянула шею, но вот краешек её губ чуть дрогнул, и она улыбнулась: – Я знаю одно чудесное место, там прекрасная кухня, вам понравится. Я как раз иду туда и разрешаю вам пойти со мной.
К двадцати восьми годам Понедельников, конечно же, накопил приличный опыт в вопросе, что есть женщины. В его голове были расставлены по полочкам толстенные фолианты на заданную тему. И, безусловно, эта библиотека пользовалась у владельца большим спросом. Там, на воображаемых полках, не успевала накапливаться пыль, фолианты регулярно доставались, и собственной рукой владельца в них вписывались замечания и дополнения. Эти титанические труды в основном были написаны другими, а Сане лишь оставалось выдавать их за свои. И вот сегодня он мог бы написать что-нибудь, ведь материала благодаря этой незнакомке в очень странных одеждах с чудаковатыми манерами набралось на пару страниц.