Мужчина с топором меня очень беспокоил. Мне постоянно казалось, что он сейчас начнет истерить или размахивать своим оружием, потому как говорил он с претензией в голосе, всем своим видом показывая, насколько он недоволен, крайне недоволен и вот-вот сорвется.
– Взрыв – это, скорее всего, акция протеста, – вклинился третий. – Такие взрывы были еще на соседних станциях. Еще должно бы рвануть у МЦК, но, видимо, не успели подготовить.
Мы все разом повернулись к говорившему.
– Твоих рук дело? – уточнил парень в пальто.
Да ты что! Я вообще в этом не разбираюсь.
Он соврал не моргнув глазом, я была абсолютно уверена, что соврал. Разговор по рации, команды – он точно в этом замешан. Но спорить с ним не стали.
– Сейчас набегут гвардейцы со всей Москвы, вот повеселимся. Самый тихий район был, нет, блин, надо влезть и все испортить, хочу посмотреть в глаза тому, кто это затеял. – Нервный все больше оправдывал мои опасения.
– Ребята, погодите. – Я поняла, что если сейчас не подам голос, то остатки разума меня окончательно покинут. – Что вообще происходит? Почему метро не работает? Какие гвардейцы? Почему у него топор?
Теперь все уставились на меня, будто впервые увидели.
– Так, последствия взрыва все-таки есть, – проговорил зачинщик, ловко уводя тему от провокации, – кому-то память отшибло. Имя хоть свое помнишь?
– Яна, – ответила я немного обиженно. – И я помню все, что было до… – я запнулась, – до того, как я заснула в вагоне. А что сейчас происходит, вообще не понимаю.
– Так, надо уходить, – встрепенулся тот, кто в пальто. – Он прав, сейчас сюда нагрянут и быстро расскажут нам всем, что происходит и как с этим жить. Спойлер: жить не придется.
Врун с рацией осмотрел еще раз место взрыва, ничего не нашел, махнул рукой и поспешил прочь. Первым влетел по лестнице, прошел через неработающие турникеты с поломанными дверцами, толкнул стеклянную створку и вышел в переход.
На дверях, которые обычно так тяжело открываются и могут снести с ног даже тяжеловеса, я увидела кучу объявлений о пропажах, яркие алые листовки и какие-то лозунги. Сквозь всю эту толщу бумаги просвечивал силуэт дерева.
– Склерозная, ты идешь? – окликнули меня.
Внутри сразу поднялась волна гнева – мы еще даже не познакомились, а мне уже клички придумывают. Судя по интонации, это сказал тот, который никак не мог убрать свою чертову рацию. Я промолчала. Привыкла молчать. Лишь больше съежилась, пряча нос в куртку, проглотила обиду.
Наверное, не стоило идти в самом конце. Если на нас могут напасть, как сказал один из новых незнакомых, то мне достанется первой, да и прикрыть я никого не сумею.
На улице все мои мысли улетучились: с головой накрыло реальностью, но только не моей. А какой-то подмененной и безжизненной.
Шоссе было пустое и тихое. Там, где всегда скапливались пробки из-за уезжающих в область автобусов, гулял ветер. На остановках лежали перевернутые машины с выбитыми стеклами, погнутые велосипеды. И повсюду я видела расклеенные листовки, их перепревшие листы лежали под ногами. Краска почти вся вымылась, но я смогла разглядеть пару слов: «переезд» и «центр».
– Глядите в оба, – снова подал голос тот, кто в пальто, – взрыв наделал много шума, и незамеченным он не останется.
В подтверждение его слов на дороге показался уазик. Он остановился, не доезжая до перехода, открыл двери и вывалил на тротуар кучу людей в черном. У каждого на груди было перевернутое дерево, по форме точно такое же, какое я видела на дверях в метро. Густые корни и такая же густая крона, как ни крути – будет одно и то же. Лиц у гвардейцев не было видно, все закрывали черные шлемы странной формы, будто дизайнер вдохновился богатырским снаряжением.
– Наверное, не стоит говорить, что это все мне напоминает, – бесцветно произнесла я и перевела взгляд на спутников.
– Не стоит, – согласился мужчина с топором в руках – и когда только успел выхватить его из-за пояса. – Бежим!
Вслед за его словами застрекотали пули, вокруг нас полетели во все стороны ошметки асфальта вперемешку с листовками.
– Почему по нам стреляют? Они что, думают, это мы подрыв устроили? – Я бежала, молясь, чтобы ни одна пуля меня не задела.
– Им не надо думать, – обернулся на ходу первый и выкинул из кармана рацию. – Они нас видят, вот и вся математика.
Мы бежали через дворы, за нами по пятам гнались люди в черном. Гвардейцы – если быть точнее, странные гвардейцы в черном – топали так сильно, что содрогался асфальт. Нас вел молодой человек в пальто, видимо, он хорошо знал район. Мой район. Будь у меня побольше смелости, то я бы придумала, куда здесь можно было спрятаться. Но сейчас я просто бежала за всеми. Споткнулась, налетела на чью-то спину, извинилась и побежала дальше. Топот становился все глуше, в спины больше не стреляли.