Светлана Борминская
СТАНЦИЯ МОСТ
Не относитесь к этому слишком серьёзно.
Спасибо.
Поезд гремел, стонал, вздрагивал длинным телом. Тот, кто его вёл, делал редкие остановки на неизвестных полустанках и в больших городах. И всё бы ничего, но в мире шла тысячелетняя война Добра со Злом, сильного со слабым, сытого с голодным… Головы летели — только уворачивайся! Люди делали с другими людьми всё, что им только заблагорассудится, вплоть до…
Бог, закрыв глаза руками, ушёл за горизонт и не хотел больше смотреть на Землю и думать о ней. Началась жизнь без Бога.
Сперва этого вроде и не заметили. Так, говорили некоторые… Мол, страшно что-то стало жить, вы не замечаете? Ну да, страшно, отвечали другие, но ведь живы пока…
Я родилась, вышла замуж и жила на такой улице — не передать. Хотя, может, и похуже есть места, но у нас постоянно что-то шелестело, зрело, рвалось и дышало с безумным хрипом и бульканьем!.. Я не о болотных газах, а об отношениях между людьми, из которых потом естественным образом вытекает либо счастье, либо…
Наша улочка славилась кошмарами.
Я и в проводницы пошла, чтобы уехать с глаз подальше.
«Она очень хорошая», — говорила я про свекровь чистую правду.
«Чем это?» — не верили мне.
«Ей можно доверить ребёнка». Мама Лена, царствие ей небесное.
На первый взгляд мой муж выглядел, как херувим с золотыми волосами, и только прожив с ним год, я поняла, что вышла замуж за монстра.
Невозмутимый голубоглазый субъект с лицом ангела начал сдувать с меня пылинки… на пятом месяце беременности. Потом он что-то говорил о прощении…
Я не помню, было ли лето в то время?
Нет. Не было. Шла одна сплошная зима.
Я и проводницей стала в надежде уехать в другой город по пути следования, который полюблю. Но наша улица так просто никого не отпускала. Она держала нас своей гравитацией покрепче ремня безопасности в истребителе «Стеллс».
А может быть, это я себя успокаиваю, что улица виновата, а не моя непрактичность по части устройства личной жизни…
Зелёные холмы за городом шевелились, как звёзды в вечности. Казалось, ещё не было Земли и людей, а холмы, под которыми тлели кости, были на том же самом месте.
Почти все дома в городе стоят на погребальных курганах. Как такое могло произойти? А в жизни вообще много необъяснимого.
Но вроде бы давным-давно здесь жили скифы и мы, кто живёт в этом городе, — их далёкие потомки. Хотя вы в это лучше не верьте: люди сами придумывают много сказок, а потом забывают, что придумали их.
Раньше это место называлось Капище, а Дракиным город стал всего ничего — лет сорок назад, его назвали в честь местного уроженца, который прославился на ниве дипломатической каторги.
Я после развода живу в Бочечках — микрорайоне на северо-западе, а Марина — на Святой улице почти в самом центре города.
У нас непростой городок… В придачу к погребальным курганам он стоит на тектоническом разломе, и археологические плановые экспедиции сменяются десантами любителей биолокации, которых очень легко узнать по рамкам в руках, сверкающим глазам и худобе, как всех фанатиков…
— Хелло, Мурзюкова!
— Хелло, Чаплина!
Это — мы.
Если не вглядываться — я красивая. Особенно по вечерам. Рассказывать про себя — рвать душу. Лучше я расскажу про Маринку…
«У неё что-то очень отвязное в лице», — подумала я, когда мы познакомились. А просто в тот день она застала мужа с соседкой по лестничной клетке…
«Банальный перепих», — кивнула я и закурила. А она просто заходилась, рассказывая, как это было. Эмоции выражались у неё на лице буквально багровым румянцем и вытаращенными глазами. Казалось, чуть-чуть, и она лопнет.
Может, он ей никогда раньше не изменял? Я себя так давно не мучаю. Дочку замуж отдала и живу одна.
Редкая женщина в тридцать три года выглядит как девочка. Чтобы выглядеть как девочка, нужно иметь душу девочки. А это — дар небес.
Марина в хорошие дни выглядела как девчонка. А в редкие, счастливые, напоминала Мэрилин, ту самую Монрушку, которую любил один застреленный президент… Рыжий-рыжий, конопатый…
Мы редко плакали, мы всё больше смеялись, неделями трясясь в нашем скором поезде «Адлер-Москва». Я до замужества работала лаборанткой, а Маринка — астрофизиком. И если бы не новые времена и наши разводы, я всё равно пошла бы, наверное, только в проводницы, ну надоело мне колоть мышей тоненьким шприцом в заднюю лапку, а вот Маринка… Конечно в поезде ей не место. А кому тут место? Но дракинский планетарий накрылся медным тазом ещё в девяносто шестом году, все звездочёты остались без работы.