Едва все трое вышли в коридор, как открылась входная дверь, и в коридоре появилось прекрасное светловолосое видение. Нимфа в нежно-голубом летящем сарафане. Она повернулась к акудзинам и мило улыбнулась.
— Ох, какая ляля, — протянул Богданов.
— Ляля занята, — хохотнул Марк и хлопнул Кирилла по плечу. — Иди, я прикрою.
Но едва Кирилл сделал шаг навстречу Лене, как в допросной раздался грохот, будто там взорвалась граната. Лена вытаращила глаза, но Кирилл подоспел к ней, прежде чем она смогла что-то сказать и, взяв ее за локоть, прыгнул вместе с девушкой в неизвестном направлении.
Марк с Богдановым переглянулись и уставились на дверь допросной. В следующее мгновение кто-то завизжал и их резко накрыла волна боли и дикого животного ужаса.
— Человек, — констатировал Богданов.
Дверь открылась и к ним вышел Константинов.
— Спасибо, Гриша. Позвони Ворону, может ему потребуется твоя помощь, — он посмотрел на Богданова так, что тот только кивнул и тут же испарился, ведь у начальника было такое лицо, что спорить с ним не хотелось.
— А... — начал было Марк, но Константинов его перебил.
— Слушай меня внимательно, сопляк, — прорычал он. — Вчера я по доброте душевной решил сам отнести Прохоровой документы и бутылку вина за беспокойство. Я не знаю, что ты там наделал, но она явно хотела увидеть не меня и мою усатую рожу. Так что, забирай Семенова и дуй в Еленовку. Пусть его там приведут в чувства, сотрут память и отправишь его домой, потому что я к этой стерве больше ни ногой. Сам с ней разбирайся! Понял?!
— Понял, — опустил глаза Марк.
Со всей этой беготней, он совсем забыл о своем обещании, данном Прохоровой. В то же время он мысленно усмехнулся, подумав, Жанна Игоревна должно быть надела для него черное белье, а заявился Константинов. Придется долго просить прощения, впрочем, он был не против.
Зло зыркнув на своего сотрудника напоследок, Константинов исчез в неизвестном направлении, а Марк вошел в кабинет и остановился на пороге. Стол был разнесен в щепки, а несчастный Роман Семенов лежал на полу в дальнем углу и тихо подвывал. Марк скривился — все-таки человек, все-таки облажались.
Он подошел к Семенову и приподнял его за ворот. Тот начал брыкаться и визжать:
— Не-е-ет! Пожалуйста, не надо! Не трогайте меня!
Марк, недолго думая, потянулся к сущности, и уже через пару секунд они вдвоем оказались в кабинете Прохоровой.
— Не поняла, — изумилась женщина и, привстав с кресла, посмотрела на вопящего Романа. — Голицын, это что?
— Это кто, — улыбнулся Марк. — Это человек, и он кажется шизофреник, а еще у него фингал на пол лица и, по-моему, сломана рука... Жан, надо подлатать и угомонить.
— Ты совсем охренел, Голицын?! — задохнулась от возмущения Прохорова. — Сначала ведешь себя как наглец, потом присылаешь ко мне Константинова, а теперь вот это.
Она указала на Семенова и вышла из-за стола. Ее зеленые глаза сверкали яростным огнем. Медовые волосы были собраны в хвост на затылке, строгая юбка, высокие каблуки, рубашка, расстегнутая на лишнюю пуговицу, румянец на щеках... Все это делало ее настолько привлекательной, что Марк сглотнул, и пока она набирала в легкие воздух, чтобы продолжить словесную казнь нерадивого мальчишки, подлетел к ней и заткнул рот поцелуем.
Прохорова задохнулась не то от возбуждения, не то от возмущения. Ему было все равно. Наконец ей удалось отстраниться. Она грозно посмотрела на него и оправила юбку.
— Значит так. Ты, щенок малолетний. На меня все это не действует. Мне сорок семь лет, у меня за плечами три брака. Это чтобы ты понимал, насколько обманчива внешность акудзин. Если думаешь, что я как малолетка буду прыгать тебе в постель по первому зову, то ты заблуждаешься. А если ты что-то там себе возомнил, то имей ввиду — четвертый баран мне не нужен.
Она горделиво прошла мимо него и, присев рядом с Романом, коснулась его, и они вместе исчезли.
Марк уселся на ее весьма удобное кресло и стал ждать. Через двадцать минут Прохорова появилась в кабинете одна. Она встала у стола, скрестив руки на груди, и неодобрительно покачала головой.
— Не хочешь убраться с моего места?
Марк усмехнулся, отъехал от стола и похлопал себя по колену, предлагая ей присаживаться.
— Голицын, тут тебе не детский сад, — строго сказала она, не двинувшись с места.
— Ну ладно, — развязно начал Марк. — Четвертый баран тебе не нужен, я и не претендую. А кто тебе тогда нужен?
— На данный момент никто, — заявила она.
— Что-то в прошлый раз, когда ты извивалась в моих руках, мне так не показалось, — усмехнулся он.