Она плавала до тех пор, пока физическая усталость и боль ноющих мышц не заменили чувство утомления и желание сна. Кружила в водоёме, который был раз в пять больше бассейна Лу-Тана, резко поднималась с глубины на поверхность, выпрыгивала из воды, как играющий в волнах дельфин. Перепады давления не оказывали на неё никакого влияния. Видимо, раз запущенный процесс синхронизации ментальных полей землянки и существа с другой планеты, развивался поступательно, постепенно ускоряясь.
Здесь не было Управляющего Разума, чтобы вести отсчёт проведенным без воздуха минутам, поэтому Татьяна основывалась лишь на собственных ощущениях. Кислородная недостаточность наступила позже, чем в бассейне Лазарета, началась мягко и больше не вводила в состояние паники. Татьяна Викторовна словно училась сосуществовать с ней, а не бороться. Простимулированные «голоданием» органы и системы начали работать с удвоенной силой, наполняя организм желанием кипучей деятельности. Эффект превосходил самое большое, выпитое ей в течение дня количество чашек кофе. Удивлённая новыми, появившимися внезапно, ощущениями, Татьяна принялась анализировать происходящее. Дело было не в воде! Её она ощущала, как приятную среду, в которой ей было комфортно, но не как воду Лу-Танова бассейна, где откровения являлись одно за одним. Однако же, очередной «эволюционный» скачок произошёл именно здесь. Чем отличалось нынешнее состояние Татьяны Викторовны от того, в котором она покинула Лазарет. «Ларрил? — спросила она себя. И сама же ответила: — Нет!». Они были близки и ранее, на станции, но ни разу проведённые вместе часы не вызвали качественного изменения её способностей.
Зависнув в толще воды, растопырив конечности, и в очередной раз напоминая себе гигантскую лягушку, Татьяна мучительно думала — в чём отличие? И вдруг сообразила. Нынче она побывала в Потоке впервые с тех пор, как старый крелл доставил её в сектор Див из сектора Фин, где плыла в пустоте бело-голубая планета.
Размышляя над тем, какие характеристики могут быть сходными у воды и гиперпространства, Татьяна сама не заметила, как задремала. Подводные течения легко касались её тела. Убаюканная ими она опустилась на самое дно, и сознание полностью погрузилось в темноту, забывая отмечать мгновения пребывания без воздуха.
Солнечный свет рассеялся в сумерках, а сумерки растворились во мраке океанского дна. Однако это не мешало Татьяне четко видеть мельчайшие подробности рельефа — штрихами, испускающими красноватое сияние. Размер и границы подводных скал, движение обитателей дна, которые оставляли в песке глубокие борозды, векторы направлений стаек серебристых и розовых существ, похожих на креветок — сознание не упускало ничего: ни знака, ни звука неведомого мира. Татьяна чётко ощущала, куда следует двигаться — вдоль глубокой, прихотливо извивающейся расщелины до тоннеля, прогрызшего огромный коралловый риф насквозь, на более высокий донный уровень, образующий почти ровную округлость лагуны. Тяжесть воды не беспокоила, наоборот, мир казался объёмным, ячеистый материал, из которого он был построен, оплетал невидимыми нитями, по которым струился тёплый, пульсирующий ток энергии.
Она покинула тоннель. Для человека там царил бы кромешный мрак, а для её нынешнего воплощения своды источали медовое и голубое сияние, редкие островки песка, затерявшиеся в каменных щелях — перламутровый отблеск.
Татьяна застыла, покачиваясь на невидимых, но ощутимых течениях. Лагуна, освещённая закатным солнцем, пламенела??, словно чаша с огнём. Многометровую толщу воды лучи пронзали до самого дна, на котором ярчайшие краски смешались палитрой гениального Мастера. Тонкие сеточки разноцветных кораллов, пурпурные шевелящиеся наросты на камнях, огромные, со стол величиной, лимонные раковины-жемчужницы, голубые крутолобые существа, отдалённо напоминающие рыб, и уже знакомые Татьяне серебристые и розовые облачка «креветок» — она так и застыла, открыв рот от изумления и восторга, пока не осознала, что нет никакого рта. И её самой нет — только картинка, непонятно каким образом воспринимаемая. То ли быль, то ли воспоминание, уводящее неведомым маршрутом, проложенным тонкой ниточкой от сердца — к сердцам.