Вода была тёплой не только у поверхности, несмотря на то, что лагуна ощущалась Татьяной Викторовной обширной и глубокой, а береговые границы казались недостижимо далёкими. Каменные зубчатые гребни прикрывали по бокам от сердитых волн узкий проход в океан, шедший параллельно подводному тоннелю, который она миновала. В их расположении и форме явно ощущалось вмешательство разума, а не природы. Из ровного, будто искусственно созданного дна, то тут, то там вырастали белые и розовые колонны, испещрённые мелкими значками. Проплывая мимо них, Татьяна разглядывала бесконечную цепочку жизненных форм — от амёб у оснований колонн, до стремительных, снабжённых плавниками существ, играющих под капителями. На самих капителях были искусно вырезаны знакомые усатые морды. Ещё до того, как она разглядела их — Татьяна поняла, где оказалась. Последний приют ушедших креллов — Бухта Скрывшихся За Горизонтом.
Ощущения подсказывали, что в этот предзакатный час вокруг не было живых. Там, в расщелине, Татьяна ощущала прикосновения дружеских разумов к своему, отдалённый гул чужих, часто непонятных мыслей, пронзительные и красивые звуки, полнившие океан, населённый разумными ластоногими. Здесь же было тихо, как на перроне, от которого давно отошёл последний поезд. Тихо, но светло, ярко, но печально.
Минуя неизвестные могилы, Татьяна двинулась вперёд, туда, где поднимались со дна, раскрывались невиданными цветами капителей витые колонны, усеянные резными изображениями. Они поддерживали выпуклый свод, проходя через который свет преломлялся и рассыпался на белых камнях разноцветной мозаикой отблесков. Пространство между колоннами заросло красными кораллами, оплетёнными серебряными нитями. Подплыв ближе, Татьяна разглядела, что нити сплетены из пузырьков воздуха, а внутри каждого их нового витка сидят маленькие существа. Лишь одно отверстие между колоннами было не заросшим, и она медленно проникла в него, влилась, словно вода, охватывая разумом сразу и белую, гладкую плиту саркофага в океанском дне, и радужные всплески света, играющие на «паутинках». В левом нижнем углу плиты она увидела маленький знак, собранный из вкраплённых ярко-красных жемчужин — крест института Лазаретов. Она так и не ощущала собственного тела, однако разумом потянувшись к знакомому символу, словно ладонями коснулась прохладной плиты, навсегда скрывшей тело Учителя. И отчётливо поняла — в темноте и глубине могилы покоились его останки, но сам Лу-Тан навсегда покинул этот мир — ни его сознания, ни энергии в нём не осталось. Как когда-то неимоверно давно пригрезилась ей звёздная дорога, по которой ушёл Артём, так и сейчас она увидела мерцающий путь, уводящий за горизонт осознаваемого мира, и поняла, почему креллы назвали это место Бухтой Скрывшихся за Горизонт.
В изголовье могилы, на небольшом плоском камне выстроились, глядя на Татьяну Викторовну блестящими глазами, фигурки креллов. Будто Э нашептал нужную информацию, чтобы она поняла — каждому члену семьи Танов соответствует памятная фигурка, а вон та, стоящая чуть в стороне, но всё же рядом с остальными — принадлежит ей. Фигурка, точную копию которой оставил Дуг-Кагн в день смерти Учителя, надеясь, что Татьяна обнаружит её, когда найдёт в себе силы переступить порог покоев Лу-Тана.
Боль от потери старого крелла неожиданно оказалась изгнанной лукавым выражением усатых лиц его клана. Сознание развеялось туманом на ветру, а затем сконцентрировалось в многочисленных островках тепла, разбросанных по планете — и даже вне её пределов — ответивших радостью узнавания. Это не было телепатией, да и эмпатией Татьяна не назвала бы испытываемое. Но на миг космос перестал быть пустым, а одиночество и тоска по Учителю отступили. Ибо и дорогу, по которой она могла когда-нибудь нагнать его, Татьяна Викторовна увидела воочию, и ощутила всем сердцем, что, оказывается, есть неведомые друзья, считающие её своей просто потому, что она существует. Тёплое чувство поселилось где-то в средостении, хотя Татьяна сейчас затруднилась бы сказать, где у неё находится средостение. Она с тихой радостью любовалась затейливыми узорами кораллов между колоннами, световыми бликами, делающими дно пятнистым, искрами от солнечных лучей, бегущими по паутинкам из пузырьков воздуха, каменными фигурками креллов с лукаво блестевшими глазёнками. Как вдруг сознания достиг чётко слышимый голос: «Пора... Пора на поверхность... Просыпайтесь!»