Татьяна села на одно из вдавленных, похожих на след неведомого животного, пружинящих сидений. Требование серафиды ошеломило не сколько невозможностью сделать то, о чём она просила, сколько тем, как чётко считала гостья с Крелоса скрытые мотивы Татьяниного испуга и нежелания ментального общения с живыми существами. Выражение пучеглазой морды неуловимо изменилось: уголки большого рта приподнялись, губы раздвинулись, и Татьяна разглядела желтоватые хрящевые пластинки, заменявшие серафидам зубы.
«Ты пытаешься вести себя, как взрослая, — Крагге покивала головой, подтверждая свои слова, — но в прибое ты — маленький головастик, впервые выплывший из родного кгаккса! Тебе дана возможность видеть Океан, а ты предпочитаешь разглядывать лагуну. Попробуй увидеть мир объёмно!»
Беззвучный голос Странствующей Певуньи становился глубже и значимее, проникал в отдалённые уголки сознания, выворачивая наизнанку. Казалось, тёплые пальцы чужого разума играют неузнаваемую пока мелодию на волнах мозгового излучения. Татьяна сама не заметила, как закрыла глаза и поддалась чарующему зову. Как тихонько закачалась, обхватив себя руками и поджав колени к животу — словно маленькая девочка, сидящая на берегу кажущегося огромным озера, в глубине которого плавали неспешно разноцветные и причудливые рыбы чуждых мыслеобразов. Рыбы собрались в стаю, дружно подняли блестящие головы и уставились на неё сотней глаз, подобных мягко вспыхивающему янтарю. Они ждали той мелодии, что Татьяна захотела бы им пропеть. Вот только петь она не умела!
Татьяна вновь почувствовала тепло воды Лагуны Ушедших за горизонт, отстранённый холод Звёздного пути, дружественные касания разумов Танов. Следуя их зову, попыталась передать Крагге своё одиночество после ухода Учителя и испытанное в Лагуне чувство — найденной потери; интерес и настороженность к тем существам, в чьих жилах текла кровь Лу-Тана.
Ответная волна эмоций накрыла её с головой, но дружеский разум не давал захлебнуться в потоке, вёл, удерживая и направляя. И неожиданно Татьяна ощутила сразу несколько десятков креллов — на Крелосе и вне его, будто наяву отхлопавших ей весёлые, обнадёживающие и подбодряющие приветствия, во всех оттенках которых она ещё не смогла разобраться. Таны говорили с ней хором — беззвучно, через огромные расстояния галактического пространства передавая родное тепло сердец, а она отвечала, как умела, передавая радость и изумление, и что-то, чему никогда не нашла бы названия. Мир раздвинулся...
«Хорошо! — прозвучал тихий голос, явно не желающий напугать её. — Головастик впервые выплыл из бухты! Хватит на сегодня, дитя. Нового нельзя есть много!»
Мироздание сузилось до Квиллиниума. Потрясённая новыми ощущениями, Татьяна Викторовна открыла глаза и поняла, что раскачивается на сидении — совсем так, как когда-то маленькие зелёные «прынцы», синхронизирующие своё сознание с сознанием матери.
Буро-коричневое пятно медленно плавало под водой вдоль бортика бассейна, но, едва мир перестал качаться перед глазами Татьяны, вынырнуло, обернувшись ухмыляющейся мордой Крагге. Серафида лучилась довольством. И более не стесняясь, Татьяна ответила ей всем спектром испытываемых эмоций, поделившись собой, как когда-то делилась с Управляющим Разумом Лазарета.
Широкая лапа высунулась из воды и довольно похлопала по мостику, отчего тот ощутимо закачался, едва не сбросив Татьяну обратно в бассейн.
«Я не задержусь здесь надолго, дитя, — сказала серафида, — но пока эта вода чешет мне бока, буду помогать тебе учиться петь, как поют креллы и мы. Во всей галактике нет более существ, умеющих объять разумом другой или пересечь пространство лучами ментальности, как это сделала ты, побывав в Бухте Ушедших За Горизонт. Перед отлётом с Крелоса я тоже была там. Видела новую клановую фигурку среди Танов и не понимала — у кого же их них появилось потомство? Ведь я редко бываю на родной планете, Лу-Танни. Песни Путей гонят меня из семейного кгаккса, и я странствую между звёздами, чтобы слушать и запоминать их, а потом петь Императору Влажного легиона, помогая познать далёкие миры, где он никогда не побывает!».
«Менестрель... — подумала Татьяна. — Межзвёздный трубадур». Мысль возникла ассоциативно — так же легко, как когда-то родилось имя «Ирбис» для гостя из неведомой, клубящейся темноты.