Это сооружение имело очень странную архитектуру, вовсе нетипичную для этих краев. Его вид чем-то напоминал древневосточную культуру. По бокам от главной двери были вырезаны фигуры, напоминающие колонны, за которыми были прямоугольные вертикальные окна и высеченные над ними своего рода колосья, охватывающие непонятный цветок, похожий на ромашку. Сверху, под треснувшим шифером, был фальшивый фронтон, где были изображены волнистые линии, словно крылья взлетевшей жар-птицы. Всю эту картину дополнял узор, обтекающий вокруг входной двери, идентичный с Петриковской росписью, только серый и обросший мхом.
Октябрина достала из бокового кармана своей сумки подвеску с ягненком, и посмотрев на Витю надела его на шею. Ее выражение лица поменялось, стало загадочно чужим и задумчивым.
— Ну, чтоб знали кто я, — сказала Октябрина так, будто бы Витя задал ей глупейший вопрос, тем самым заставил ее нервничать.
— Ты и в правду до сих пор думаешь что там что-то есть? — с иронией и непониманием ответил Витя.
— Мне уже все равно, пошли.
Октябрина взялась за ручку двери резко потянула ее на себя. Из помещения сразу же потянул холодный смрад сырости и какого-то странного запаха, напоминающего старое красное вино. Она зашла первой напористо и бесстрашно, будто бы знала, куда идет. Витя вошел вслед за ней.
IX
В доме было темно и лишь первые пару метров освещались серой, тихой улицей. На полу по всей поверхности лежала щебень вперемешку с землей и мелким мусором, фантики от леденцов брезгливо отталкивали от себя свет, а разбитые стеклянные бутылки из-под алкоголя были разбросаны по углам. Лицо окутывала паутина, которую не было видно даже присмотревшись, но ее наличие выдавали мелкие листочки, которые к ней прицепились и не смоги продолжить свой полет. Атмосфера была не особо страшной, особенно для тех, кто в детстве любил исследовать всякие заброшенные здания и играть в них с друзьями.
Октябрина остановилась пройдя несколько метров и резко упала на землю коленями, ухватившись руками за камни. Она крепко сцепила зубы, и что есть силы прищурила глаза. Она начала громко шипеть, и, подняв голову, смотрела сквозь сморщенные веки на потолок. Витя встревожено подошел к ней и наклонился чтобы поднять, но Октябрина сильно оттолкнула его от себя и испуганный Витя крикнул:
— Что с тобой такое?! Ты сильно ударилась? Может помочь?
Октябрина продолжала шипеть и сквозь зубы начала говорить не своим, очень грубым мужским голосом:
— Прочь от меня, грешник, я сам способен подняться.
Витя был ошарашен и стоял как вкопанный, не зная что сказать. Он видел такое в первый раз и не понимал, что происходит с ней и вокруг.
— Октябрина, что с тобой?!
Она наклонила голову вниз, и открыла глаза. Из них мощным потоком вылетел свет, который ослепил Витю и осветил заброшенное здание, что из-за такого искрометного сияния ничего кроме белого пятна не было видно. Ее глаза были как два маленьких солнца, в которых невозможно было долго смотреть. Витя не в состоянии ничего разглядеть отошел к стене и ухватился за кирпичные обломки.
— Витя! Что со мной?! Помоги мне! — громко кричала Октябрина своим обычным голосом. — Пожалуйста! — Я ни черта не вижу!
Витя стал потихоньку подходить к ней на ощупь, пытаясь случайно не задеть ее ногой, но тут ее голос опять меняет свой тембр и снова становится устрашающим и жутким:
— והאדמה רועדת, והשמים רועדים, הכוכבים מאבדים את אורם, והשמש והירח מאפילים, и дам я глас свой перед воинством своим, и весьма многочисленно полчище мое, και μεγάλη είναι η ημέρα του Κυρίου, и весьма страшен он! Ты выдержишь?
— Твою мать, что происходит? — крикнул в белую пустоту Витя. — Кто ты такая вообще?! Куда ты меня привела?!
— Витя! Витенька! Помоги, пожалуйста встать, у меня очень сильно кружится голова, — тихим и нежным голосом сказала Октябрина.
Свет резко начал угасать волной уплывая в ее тело, как будто его поглотило сердце Октябрины и как только свет погас полностью, подвеска на ее груди ярко сверкнула словно пойманный глазом солнечный зайчик. Маленький ягненок упал на пол и издав звонкий пронзительный звук мгновенно растаял, словно мягкая снежинка на теплой сухой коже.
Вокруг было совершенно другое место: темная заброшенная избушка с кучей мусора и противной паутиной сменилась небольшим светлым помещением, с белым стеклянным полом, гладкими белыми стенами и таким же ровным, молочным потолком. По центру комнаты стоял полутораметровый черный пьедестал, который на первый взгляд казался сделанным из оникса. Его верхушку занял серый ноутбук с открытой в нем командой “Выполнить”, где томно ожидающий курсор мерцал ожидая свой черед. В другом конце комнаты спиной сидел незнакомый мужчина в черном костюме на кожаном белом стуле. Он повернулся, соединил пальцы друг с другом и сделал мерзкую морщинистую ухмылку. На нем была белая накрахмаленная рубашка и алый тонкий галстук, на котором тонкими золотыми нитками было вышито “PRADA”. На его гладковыбритую голову мягко падал свет лампы. Он посмотрел на Витю своими оранжевыми кошачьими глазами и наклонив голову поднял бровь. Все в комнате молчали.