Егор насторожился, с ружьём наперевес бросился на шум. Я поспешил вслед за ним.
— Стой, Валетка! — командовал Егор.
На вершине берёзы сидел бельчонок. По временам он вздрагивал, сжимался в комок, боязливо перебирал лапками тонкие ветки. До ближайшего дерева было метров пять, зверёк не решался прыгнуть.
Мальчик смекнул, что дело серьёзное и просто так пёс не угомонится. Приставил ружьё к плечу, прицелился. Трах-тарабах! — последовал оглушительный выстрел. Собака, казалось, только того и ждала: понимающе крутанула хвостом, радостно взвизгнула и заколесила вокруг дерева в поисках добычи.
— Молод ещё… — сказал Егорка. — Зимой дед его белковать учил, а сейчас не время зверя стрелять. Пускай бельчонок растёт.
Мальчик схватил пса за ошейник и потащил к сторожке.
— Ку-ку, ку-ку… — за рекой робко подала голос кукушка.
Вскоре из ближнего леска ей ответил другой, весёлый, раскатистый голосок:
— Ха-ха-ха… ха-ха-ха…
Мальчик замедлил шаги, прислушался.
— Куковей кукушку зовёт.
— Ну да?
— Он ей кукукает, а она ему в ответ хохочет. — Егор шмыгнул носом и внезапно спросил: — Вы кукушку-то видели?
— Нет, — признался я. — Не пришлось. А ты?
— Видел.
— Вблизи? — удивился я. — Ведь она человека к себе на выстрел не подпускает.
— Хитрющая, знаю. Я из орешника манок сделал. Покуковал у крыльца, она сама прилетела.
Валет почувствовал, что хозяин отвлёкся, оживился и гавкнул.
Егор погрозил неслуху кулаком и двинулся дальше.
Небо вдруг посерело, затянулось тучами, словно набежали ранние сумерки.
Я повернул к дому, туда, где неторопливо бежала, позванивая на перекатах, тихая река.
— До скорого! — крикнул я на прощанье внуку лесника.
Голубой белёсый туман ползёт от реки. Окутывает кусты ивняка, лоскутами повисает на вётлах. Но вот на востоке алеет заря, небо становится светлей, выше. Солнце выкатывается из-за дальнего леса. У дороги оторвались от земли и как бы парят в воздухе тополя, а в глубине сада начинают позванивать колокольчики. Неприметно эти робкие звуки набирают силу, звенят всё разливистей. И, словно испугавшись птичьего перезвона, туман начинает редеть, таять, исчезает прямо у меня на глазах. Цветы и травы, очнувшись от дрёмы, выпрямляются и блестят каплями холодной росы.
В то утро я долго бродил по саду. Вдруг у крыльца послышались ребячьи голоса!
— Миш, пошли! Поклёвку прозеваем…
— Подожди ты, успеем ещё…
— «Успеем, успеем»… А Коська опять наше место на мостках займёт. Как в тот раз…
— Ну и пусть займёт… А у меня, может, секрет.
Секрет?! Что за секрет у наших ребят? И невольно поддавшись мальчишескому любопытству, я шагнул вперёд и схоронился в малине.
В нескольких шагах от меня, у куста боярышника, стояли хозяйский сын Миша и его друг Пашка.
Миша опустился на корточки, тихонько раздвинул ветки:
— Во-оон… Видишь?
— Ага, — кивнул Паша. — Гнездо!
— Мой секрет…
— Тоже мне секрет, — усмехнулся Паша. — Да я таких секретов десяток знаю…
И тут из куста вспорхнула птица, кругленькая, с желтовато-красной грудкой. Ястребком стала виться вокруг ребят.
— А вот и не знаешь! — возразил Миша. — Здесь не простая птица живёт.
— Скажешь тоже! — недоверчиво хмыкнул Паша. — Птица как птица.
— Ну-ка, угадай, какая птица первой встречает зарю?
— Ишь чего захотел!
— Вот и не знаешь! Зарянка!
Миша потянул друга за рукав. Они отошли в сторону и замерли.
Спустя некоторое время птица успокоилась и в саду снова зазвенели колокольчики.
— Здорово! — шепнул Миша.
Паша пожал плечами:
— Давай птенцов возьмём. Поглядим!
— Ты чего? — возразил Миша. — Зарянка третий год к нам прилетает, верит.
— Так уж и третий?
— Мне её отец показал. Я теперь всех котов из сада гоняю. А ты гнездо зорить собрался…
— Вовсе и не зорить! Я только погляжу и назад положу.
— Всё равно, нельзя! — отрезал Миша. — Птицу напугаешь!
Паша опустил глаза, насупил брови и, может, впервые в жизни прислушался к звону чудесных колокольчиков.
Вдоль берега неширокой Березайки лесорубы пилили деревья, а я сидел с удочкой на мостках — ждал поклёвки. Но, как назло, брала одна мелюзга да слюнявые колючие ерши. Я даже привстал с тоски.
— Стой! Бельчонка раздавишь! — раздалось поблизости.