-Напруга есть,- пробормотал Олег, как-то даже успокоенный. Словно простой этот факт расставил всё по местам. И сейчас он выйдет на площадь, посмотрит там по сторонам, определится уж как-нибудь.
Он обошёл шлагбаум, легонько хлопнув по нему ладонью, сделал ещё несколько шагов. И вот площадь раскрылась перед ним, будто нечёткая фотография в дымке тумана. Он видел деревья за ней, за деревьями- дома, одно- двухэтажные, с белыми фасадами. Но пусто, кругом пусто, если не считать одинокого мини- вэна, замершего в конце площади, у деревьев. Ещё несколько шагов. Он почти вышел на площадь, но тут началось странное. В глазах стало темнеть, не просто темнеть, а мерцать, как если бы он смотрел фильм на старом бобинном ещё кинопроекторе, и скорость воспроизведения плёнки замедлилась, распалась на отдельные кадры с периодами абсолютной темноты между ними. А ноги враз сделались вялыми, ватными, непослушными. Руки тоже повисли как плети. На ум сразу пришло недавнее пробуждение. Ага, подумал Олег. И упал, попытавшись сделать ещё один шаг. Знакомое паническое чувство захлестнуло его, совсем как в том кошмаре ,но, странное дело, рассудок оставался ясным, отстранённым, позволяя мыслям течь в почти что спокойном ритме. Вполне осознанно Олег решил закричать. Это, по крайней мере, оказалось ему подвластным. И он орал, вопил, выл, слыша себя как-будто со стороны, ожидая, что сейчас этот истошный крик, как некий отработанный и надёжный механизм выдернет его из затянувшегося, чересчур натуралистичного... сна?.. Собственный неузнаваемый голос, разносящийся в пронзительной до звона тишине пугал даже больше, чем внезапный паралич, бросивший его на прохладную ещё брусчатку. Но очень скоро горло перехватило до хрипа, лёгкие уже совершенно не справлялись. Олег замолчал. Некоторое время рот его продолжал беззвучно вопить, пока эти судороги не перешли в тяжёлый, надсадный кашель. Который, в свою очередь, вызвал рвотные спазмы. И Олега вырвало. На прямоугольники брусчатки в сантиметрах под щекой. Впрочем ,несильно- желудок оказался пуст, только слюна и горькая желчь. Никакой это не сон, подумал Олег, содрогаясь всем телом, пытаясь унять позывы. Никакой, сука, не сон. Да ведь он и так это знал. Знал абсолютно, в рот его, наверняка. Только почему это происходит? Почему с ним? Как вообще такое случается? Как такое говно возможно?
Тошнота понемногу улеглась. Олег лежал на боку, тихонько постанывая, смаргивая слёзы с ресниц. И обнаружил, что может шевелиться. Не паралич, а слабость. Дикая, необъяснимая слабость, какая вот именно во сне и бывает. Но шевелиться он может. Задыхаясь, рискуя вызвать новый приступ тошноты, Олег стал отползать, извиваясь, похожий на большого жуткого червяка. Совершенно инстинктивно двигаясь туда, откуда раньше пришёл- в сторону шлагбаума. И с каждым движением он чувствовал, что силы возвращаются к нему. Вот он уже пополз на карачках и понял, что сможет и встать, но вместо этого сел на задницу, уронил руки между расставленных ног и замер. По всему телу пробегали волны частой мелкой дрожи. Сел он спиной к шлагбауму, так до него и не добравшись, лицом к площади, осознавая потихоньку, что она для него недоступна. Либо он один из этих чиканутых, либо... либо что?.. либо это и вправду творится. Про себя Олег знал, что он нормален. Выходит что? Правы все те, общающиеся с НЛО, высшими сферами, чем ещё? Вот уж нет. Сейчас он ещё больше был в этом уверен. Просто... иногда, выходит, это случается по-настоящему. Чудеса, мать вашу. И почему-то с ним. Злые, тёмные чудеса. Наука, в принципе, допускает. Непознанного навалом во Вселенной. Слышал же краем уха про всякие там теории струн, суперструн. Сколько там измерений, или как их? Может статься, и его, как это, компактифицировало в одно из этих измерений или вместе с ним?
Блядская ситуация, хоть там что.
Во всяком случае, он не сумасшедший и он не спит. Будем считать, что это так. Неожиданно, ох как неожиданно всё происходящее, но приходится действовать в этой новой реальности. И жить. Продолжать жить, что там ещё?- бороться. Чё-то там «искать, найти и не сдаваться». Возможно, ответы найдутся. Возможно, простые ответы.
Олег вдруг поймал себя на том, что ему мучительно хочется заплакать. Просто-таки зареветь навзрыд. Всё это поднималось в нём: тоска, страх, потерянность, но тоска больше всего; дикая жажда вернуться в привычное бытие, чтобы не было такого. Это настоящее его пугало. И здорово пугало. Потому что сам страх был необычным- не страх чего-то конкретного, боли или, к примеру, каких-нибудь потерь, а настоящий первобытный ужас перед неведомыми силами. Изначальный, грозный, ошеломляющий. Детский, одним словом.
Успокойся, сказал он себе. Сопля. В этом году тридцатник. Заплачь ещё тут.
Надо бы покурить, подумал он. Но даже не шелохнулся. Он смотрел через площадь куда-то в даль, толком и не доступную взору из-за тумана. Смотрел ни на что. Подумал, что надо сделать ещё попытку. Прорываться с боем, так его и растак. Но такая мысль не радовала. Это ещё мягко сказано. Там, лёжа на земле всего-то в нескольких шагах вперёд отсюда, несмотря на охватившую его панику, как-то не было времени по-настоящему осознанно испугаться. А вот сейчас страх превратился в величину почти что физическую. Как ноющая зубная боль, отдающаяся толчками в висках. Это было выше его сил. Он встал (очень даже резво)и попятился, не отрывая глаз от небольшого тёмного пятна собственной блевотины, пока не упёрся задом в шлагбаум. Вздрогнул от прикосновения. Перешагнул через препятствие, хотя легче было обойти и побрёл обратно к перрону, оглянувшись только ещё один раз. Там всё было без изменений.
Олег остановился напротив магазинчика и решил, что хочет пить. Но чёрт, он под сигнализацией, а железная дверь и решётки на окнах выглядят очень внушительно. Не стоит и пытаться. И всё же он попробовал. Подошёл, подёргал, постучал. Обошёл квадратный домик в надежде, что с обратной стороны есть «чёрный» вход, который действительно там оказался, но и он, естественно, был заперт. Олег невесело усмехнулся. Попрятались, суки. Ладно, перебьёмся. Пока терпимо.