Он действительно на нее смотрел. Смотрел исподтишка, делая вид, будто высматривает в темном тоннеле приближающийся состав. Он смотрел на нее с самого первого дня знакомства, несмотря на то, что именно ее взгляд положил начало их дружбе. Дима смотрел на свою новую знакомую, затем на свою подругу. Смотрел на свою, как оказалось, соседку по дому, смотрел на свою одноклассницу, а после и как на девушку, взявшую в плен его сердце.
Он помнил тот день, который оставляет след в сердце каждого человека. Родители были против союза не по причине плохого впечатления от выбранной спутницы, но по причине отсутствия финансовой опоры, стабильной работы и оконченного образования. При первом же намеке было сказано твёрдое «Никакой свадьбы», и Дима, ощущая, как рушатся планы, решился на один из самых отчаянных шагов в своей жизни.
У ее новоиспеченной жены не было пышного белого платья. У Димы не было строго и дорогого костюма. Все, что у них было – мороженное из соседнего кафе, два билета в кино и свидетельство о бракосочетании. Дима, довольный своим маленьким, но таким большим счастьем, шел быстрым шагом по платформе, держа за руку свою смеющуюся невесту. Им просто необходимо успеть к приезду состава, чтобы успеть на свой собственный праздник в кинотеатре! И прежде, чем сесть в вагон электрички, Дима, прижимая к себе девушку с короткой белой фатой, осмотрел стены станции, мысленно благодаря их за счастье, что ими было подарено многие годы назад. Но даже в светлые дни по углам прячутся мрачные тени.
Шел дождь. Нет. Это был ливень. Вода ручьями стекала по крышам зданий, а солнце не выходило из-за туч вот уже несколько дней. Днем город был мрачен и темен, а ночью – еще темнее.
В ту ночь Дима бежал по улицам, не замечая ничего вокруг. Его кожаная куртка была расстегнута. Черная рубашка вымокла, волосы прилипли к лицу. Белые кроссовки промокли насквозь, кажется, снял бы он сейчас носок, и из него непременно бы пролилось целое ведерко воды. Но несмотря ни на что, Дима бежал, и его внутренние часы отбивали каждую секунду.
Прохожие оглядывались. Кто-то возмущался в спину, кто-то просто смотрел вслед. Несколько раз Дима едва не попал под машину, скользя по мокрым дорогам и перебегая на красный цвет светофора. Водители кричали нецензурные слова, и все это это не могло остановить парня. Все, о чем он сейчас думал – «Успеть».
Успеть бы до того, как на станцию придется состав. Успеть бы до того, как откроются двери, и как она сделает шаг внутрь. Успеть бы до того, как диктор известит о следующей станции. Успеть бы до того, как электричка увезет ее на автовокзал. Главное – успеть, иначе он больше никогда ее не увидит.
Дима спустился в метро, спотыкаясь на мокрых ступеньках. Его щеки и лоб были залиты дождем, но он не готов утверждать, что среди капель нет собственных слез. Несколько человек, шедшие ему навстречу, опасливо увернулись, отдернулись в стороны, но с одним из них Дмитрий все же столкнулся плечом к плечу, повалившись на пол. Незнакомец громко выругался и уже хотел дотянуться до Димы, как тот резво поднялся на ноги, смотря на двери, ведущие на станцию. Ушибленное плечо и бедро ныли, легкие и сердце требовали передышки. Дмитрий не внимал своему организму, а боль затихла, как только он оказался на непривычно пустой платформе.
Понурая девушка стояла у ограничительной линии, совсем одна. Синий чемодан на колесиках мирно покоился у ее ног, придерживаемый за ручку женской рукой. В отличие от Димы, девушка не была промокшей, однако когда, почувствовав на себе чужой взгляд, она обернулась – ее голубые глаза были влажными. Дождь не касался ее щек, хоть на них и виднелись мокрые дорожки.
Дмитрий смотрел на ту, с кем встретился здесь же, на этом месте, почти тринадцать лет назад. Последние дни были неважными: работа, учеба, постоянное нервное напряжение, ссоры и забытые совместные планы, цели. Забытые чувства. Но сейчас все вдруг стало иначе. Проблемы оказались не такими уж и значимыми, а слова, сказанные в порыве обиды – пустяковыми. Дмитрий, стараясь отдышаться, безмолвно смотрел на девушку, вспоминая их первую встречу.
– Почему ты на меня смотришь? – хрипло и тоскливо прознес парень, замечая, как девичьи глаза наполняются слезами. Ответа не последовало, если, конечно, крепкие объятия нельзя считать ответом.
Поток воспоминаний прерывается, а окружающий шум вторгается в мысли, когда руку Дмитрия несмело сжимают маленькие пальчики. Открыв глаза, мужчина потеряно смотрит вниз, не стирая с губ улыбку, навеянную фрагментами памяти. Совсем еще маленький мальчик, подняв к своему отцу взгляд голубых глаз, хмурит брови.