– Не говори о ней плохо, – сказал Вася, и Ян заткнулся.
– Слушай, Ян, а хочешь, расскажу, как я в академию поступил? – вдруг спросил Вася.
– Давай.
– Короче, прошел я отборочный этап, получил направление. Надо лететь в Ленинград на экзамены, а билетов нет, не достать ни за деньги, ни за как. Сам понимаешь, лето во Владике, все хотят на запад. Мы с еще одним прапором подергались туда-сюда, но, чувствуем, все, не вылетаем в Питер, а пролетаем мимо высшего образования.
– Но вам же должны были командировочные выписать.
– Так выписали, но билетов тупо нет, а в академии никого не волнует, смог ты вылететь, не смог, не прибыл вовремя на экзамены, все, до свидания. Точнее, прощайте.
– Да, несправедливо. Вы же не виноваты…
– Ну а то! Но разбираться никто не будет, и жизнь, кстати, вообще несправедливая штука, если ты не в курсе. Короче, мы уже отчаялись, и вдруг меня как подбросило. Говорю своему товарищу: поехали в аэропорт. Мало ли там, бронь соскочит или что. Уже так, без особой надежды, но, думаю, все равно лучше, чем на койке киснуть. Приезжаем, брони никакой, естественно, не освободилось, мы потыкались в кассу, все глухо. Делать нечего, собираемся домой, и вдруг я встречаю парня, который у меня в части срочную служил. Он куда-то летел отдыхать. Ну слово за слово, оказалось, у него мама старший билетный кассир в «Аэрофлоте». Он ей звонить – трубку не берет, а у него уже посадку объявляют. Тогда он на пачке «Примы» пишет: «Мама, помоги этим ребятам вылететь в Ленинград». Мы с этой пачкой рванули в кассы и тем же вечером были уже в Москве, ну а оттуда уже без проблем добрались.
Ян улыбнулся:
– Хорошая история.
– Видишь? Это судьба. На волоске буквально все висело, а она раз – и в последний момент сказала: нет, Вася, будешь учиться! Зря ты не веришь.
Пожав плечами, Ян сполоснул чашку и смел крошки со стола. Может быть, зря, а может быть, и нет. В жизни действительно бывают счастливые случайности и удивительные совпадения, и он сам несколько раз чудом избежал смерти, так что ж теперь? Считать, что это бог его уберег для каких-то важных дел? Отчего тогда Пушкина не уберег, если такой предусмотрительный?
Нет никакой судьбы и предназначения, просто жизнь многогранна, хаотична и происходит в ней всякое, и иногда обстоятельства оказываются сильнее нас, а иногда мы сильнее обстоятельств, вот и все.
Ян покосился на Васю. Тот, задумавшись, смотрел в окно, позабытая сигарета тлела в пальцах, оставляя за угольком длинный столбик пепла.
Нет судьбы, и любви с первого взгляда не существует, но вот встретил же Вася свою девушку, и влюблен как черт. И можно хоть до посинения талдычить, что в природе не существует божественного провидения и высших сил, он не поверит. Слушать даже не станет.
Тоже в принципе понятное дело, ибо чего в природе точно не существует, так это четких границ. Всегда имеются какие-то промежуточные формы, которые никуда не пристегнешь. Между мужским и женским полом есть гермафродиты, даже между жизнью и смертью не резкая черта, а целое поле, на котором располагаются комы, вегетативные состояния и клиническая смерть. Так же и между материей и всякой фигней существует, верно, какая-то не поддающаяся анализу размытость. Какие-то свидетельства того, чего нет и быть не может, говоря по-простому, чудеса.
Ян вздохнул. Хорошо быть таким волшебным и воодушевленным, как Вася, но как это сделать прожженному цинику, который уже в три года знал, что Дед Мороз – это просто дедушка, переодетый в маскарадный костюм? Который, даже когда был в шестом классе влюблен в Ленку Кирий, первую красавицу школы, прекрасно знал цену этому чувству и даже ответственные за него гормоны мог перечислить.
– Что не дано, то не дано, – вздохнул Ян и отправился в ванную, которую Димка наконец освободил.
* * *
Сегодня дежурил Князев, и Ян по традиции тоже остался, хоть сам стоял в графике через день. Они вместе приняли дежурство, посмотрели больных в приемнике, а потом Князев позвал Яна к себе пить чай – милость, которой он ни разу еще не удостаивался после возвращения в академию.
Как в прежние времена, Князев сам заварил, открыл коробочку конфет и, заговорщицки подмигнув, достал из шкафа темную пузатую бутылку с золотой надписью.
– По пять капель?
Ян кивнул, зная, что Князев человек добросовестный и на работе всегда наливает чисто символически.
– Давно хотел тебе сказать, – Князев поднял свою рюмку и чокнулся с Яном, – что ты теперь аспирант.
– Спасибо, я в курсе, – улыбнулся Колдунов.
Выпили. Коньяк оставил на губах терпкий вкус дыма и тоски.