Только Ян вообразил Соню с кружевным свертком на крыльце роддома, как затрезвонил телефон и вырвал его из приятных грез. Вызывали на консультацию в терапию. По правилам должен был идти Князев, но отделение располагалось в другом корпусе, а терапевты вообще славятся умением наводить панику и дергать по всякой ерунде, поэтому отправили Яна.
Он отправился без особой охоты, и действительно, вызов обернулся банальнейшим тромбофлебитом у древней старушки. Начался процесс явно не полчаса назад, и по-хорошему, следовало написать замечание лечащему врачу за невнимательность, но Ян не стал раздувать ситуацию, а просто назначил лечение.
По традиции сестры пригласили его на чай, и Ян по традиции же не отказался. Сегодня дежурили Маринка, хорошо знакомая ему развязная, но расторопная сестра, и возлюбленная Васи Дина.
Маринка, как всегда, смеялась, а Дина смотрела на него остро и мрачно.
– Передам от тебя привет Васе, – сказал Колдунов.
Дина дернула плечиком, а Ян в очередной раз удивился, насколько зла бывает любовь. Вот ничего же нет в девушке, буквально ничегошеньки! Маринка тоже некрасивая, но она хотя бы веселая и радостная и смотрит на тебя как на царя, а тут…
– Между прочим, Вася читает «Мастера», – заметил Ян, – плачет, но читает.
– О, поверь, я не стою таких ужасных жертв, – губы Дины искривились в саркастической усмешке, и Ян не нашелся, что ответить. Он молча взял из ее рук чашку кофе, сделал глоток и удивился, как такая противная девушка сумела приготовить настолько восхитительный кофеек. Ян не пил такой, пожалуй, с тех пор, когда в десятом классе шатался в своем родном Таллине по кафешкам, рассуждая о смысле жизни и устройстве бытия.
Бывает иногда, что под влиянием знакомого вкуса или запаха ты словно проваливаешься во времени на несколько секунд и будто заново переживаешь безмятежное счастье юности. И в этот краткий миг, наверное, чувствуешь себя счастливее, чем в самом деле был тогда.
Колдунов закрыл глаза и сделал еще глоток. Перед глазами мелькали узкие улицы, каменные стены, кованые вывески и флаги-флюгера, серая гладь моря… Ленка Кирий, которая так и не дала ему себя поцеловать…
Ян не сразу понял, что улыбается.
– Спасибо, девчонки, – тут же заторопился он. – Кофе просто восторг.
Дина хмыкнула, мол, обращайтесь.
– Слушай, Ян – вдруг воскликнула Маринка, – а ты знаешь, что у нас тут лежит настоящая цыганка?
– Нет, откуда?
– Ну вот представь! И она как раз жаловалась, что ее не хотят хирургу показать, типа не по профилю.
– А что там?
– Да банальная липома. Давай ты посмотришь, а она нам за это погадает.
Ян засмеялся:
– Марин, ну что за мракобесие?
– Ну пожалуйста, Янчичек! Я ее сейчас позову, ты глянешь, а мы сами попросим.
– Это неэтично.
– А мы так деликатно подъедем, типа спросим, а кто вы по национальности?
– Да уж, деликатность так и прет, – буркнул Ян, – меня вообще в последнее время не покидает ощущение, будто я живу в шестнадцатом веке. Сегодня гадаем, а завтра что? За врачебную ошибку меня не на ЛКК потащат, а сожгут на костре?
Дина вдруг засмеялась:
– Да, в скверике вместо клумбы сложат дрова и будут нас гонять на плановые аутодафе по вторникам.
– К тому все идет, – хмыкнул Ян.
От смеха Дина преобразилась, будто потрескалась скорлупа и за злой маской показалось что-то настоящее, теплое, живое, и Ян улыбнулся Дине в ответ:
– Ладно, ведите свою предсказательницу.
Цыганка оказалась красивой смуглой дамой слегка за сорок. Одета она была в простой ситцевый халат в ромашку и малиновые тапочки с золотой каймой и вела себя как обычная женщина, без всяких «эй, дорогой, позолоти ручку» и прочего. «Шишка» на спине действительно оказалась самой обыденной липомой, Ян предложил ей прийти к нему месяца через три-четыре, когда организм полностью восстановится после пневмонии, и тогда он уберет липому амбулаторно.
На этом Колдунов собрался распрощаться, но Маринка преградила ему путь и прямо попросила цыганку погадать.
Та усмехнулась:
– Погадать? А не боитесь, девочки?
– Мне уже бояться нечего, – процедила Дина, – самое страшное в моей жизни уже случилось.
«Да и в моей, наверное, тоже», – подумал Ян и тут же устыдился своего мрачного кокетства.
Цыганка улыбнулась, блеснув рядом золотых зубов, которые очень не шли ее породистому лицу:
– Ах, девочки, как вы любите страдать.
– Да не то чтобы любим, – пояснила Дина. – Жизнь заставляет.
– В вашем возрасте горе еще не горе. – Цыганка бесцеремонно взяла Яна за руку и поднесла к глазам его раскрытую ладонь. – Кости души еще гибкие, крепкие, трудно ломаются, но быстро срастаются.