Конечно, немного смущает, что она девчонка, как говорится, упакованная, даже своя машина есть, а он хоть тоже мальчик из состоятельной таллинской семьи, но сам пока не имеет гроша за душой. Когда Ян учился на последнем курсе, считаясь перспективным и «своим», Князев немножко ввел его в курс дела, показал, как за хорошую работу можно получать от пациентов хорошие деньги, научил правильно разговаривать с ними и с их родственниками, объяснил, когда можно брать, когда нет, словом, преподал науку жизни. Яну сначала это претило, но человек ко всему привыкает, а быстрее всего к комфорту, и не бывает так, чтобы он не мог объяснить свои действия с точки зрения высшей справедливости. Он освоился, привык к левым денежкам, но вышло так, что нужный человек не замолвил за Яна нужное словечко, Князев не стал биться насмерть за своего любимца, и курсант Колдунов, предусмотрительно снабженный «тройкой» по предмету «Организация здравоохранения», чтобы не претендовал на золотую медаль, загремел в Афган. И хоть по распоряжению высокопоставленного генерала вернулся на кафедру, но «своим» больше не был. Ян не сразу догадался почему, но в итоге объяснение оказалось очень простым. Генералу этому он был никто, не сын, не брат и не дальний родственник. Человек просто отплатил добром за добро, и все, дальнейшая судьба Яна ему была не интересна. Он свой долг благодарности выполнил с лихвой. Соответственно и реакция кафедры – навязали нам героя войны, ладно, как говорится, требует – примем, а там пусть колотится, как хочет. Завалит научную работу – сам дурак.
В общем, Ян теперь находился не в том статусе, чтобы допускать его к кормушке, и, наверное, стоит поблагодарить несуществующую судьбу именно за это. У него не хватило бы силы воли отказаться от денег, а так не дают, зато совесть чистая. Но и на Князева нельзя обижаться, от неофициальных благ он Яна отлучил, зато официальную часть работы выполняет на сто процентов. Больных дает, в науке помогает, обижаться не на что.
И все-таки как жениться и жить на одну аспирантскую стипендию? У него даже нормальную комнату в коммуналке снять денег не хватит, да и если бы даже и хватило, что с того – ведь Соня не поедет жить с чужими людьми. Так что придется ему заселяться в аристократическое гнездо Бахтияровых и жить там на положении бедного родственника, а за ужином слушать занудные речи Сергея Васильевича, который будет неустанно делать из Яна человека. И слова поперек нельзя будет сказать, потому что чужой хлеб надо есть с закрытым ртом.
А на службе как вести себя, если твой тесть и научный руководитель – заклятые враги? Как лавировать между ними? Черт побери, он окажется в положении Ромео, как если бы тот не погиб, а долго и счастливо жил с Джульеттой, ежесекундно получая люлей и от тестя с тещей, и от собственной родни.
В общем, сложная тема, и, наверное, люди затем и придумали великую любовь, чтобы игнорировать такие трудности, с которыми все равно приходится жить.
Тот же Вася, который сейчас млеет от своей чудесной встречи с Диной, назовет его расчетливым циником, точнее назвал бы, если бы знал такое слово. А Ян просто старается видеть жизнь как она есть, и людей принимать такими, как есть, вот и все.
Ладно бы еще Бахтияров с Князевым просто друг друга бесили, это дело житейское, но суть в том, что сейчас решается, кто займет должность заместителя начальника академии по лечебной работе, и оба они – главные претенденты. По общему мнению, либо один станет, либо другой, шанс, что выскочит темная лошадка, ничтожен.
Оба в принципе достойные кандидаты, но в любом исходе Ян, женившись на Соне, окажется между двух огней.
Поэтому надо или срочно внушить себе, что он так любит дочку Бахтиярова, что на все остальное плевать, или оставить эту затею. И ей-богу, лучше примириться с мыслью, что он холодный и меркантильный гаденыш, чем всю жизнь потом не знать, где сесть и как повернуться.
Сделав этот вывод, Ян погрузился в крепкий сон молодости, когда у человека за душой больше надежд, чем сожалений.
* * *
Всю неделю Вася Лазарев бегал за своей дамой, возвращаясь домой самым последним. Желтая шапка в снегу выглядела как буланый конек после изнурительной скачки, прислоненные к батарее ботинки не успевали просохнуть до утра, но в мир, где сейчас витала Васина душа, не проникала слякоть и непогода.
Наваждение нашло на бедного Василия, которого последнего из знакомых Яна можно было заподозрить в романтических порывах. Никогда раньше он не мечтал о любви, ценя в девушках веселость и доступность, а в перспективе домовитость и борщи, а вот поди ж ты…