Не успела.
Антон — спаситель чести дев испуганных — Романович захлопнул ноутбук за мгновение до того, как я потянула к нему свои руки, прервав трансляцию на самом многообещающе-пикантном и обличительном моменте. Причём хлопнул он крышкой с такой силой, что у меня который раз за это утро появились мысли об убийстве с особенной жестокостью, потому что жалобный треск охренительно дорогого девайса явно предвещал разбитый экран.
Говорят, разбить что-то — на счастье. В данном конкретном случае счастье светило только тем людям, кто промышляет поножовщиной за скромное вознаграждение, потому что у меня для них намечался новый клиент.
Удивительно, но ноутбук оказался цел. Чего нельзя было сказать о психике наших заказчиков, находившихся в состоянии, балансирующем от недоумения до негодования. И как бы мне не хотелось тотчас же сомкнуть свои вспотевшие от стресса пальцы на шее нашего впавшего в ступор директора, но спасти свою многострадальную презентацию хотелось всё равно чуточку больше.
— Просим прощения за эту маленькую накладку: случайно включили черновую версию рекламного ролика для ваших косвенных конкурентов, новой марки презервативов, — с максимально непринуждённой улыбкой выдала я и, специально чуть понизив голос и приложив ладонь тыльной стороной к губам, продолжила заговорщическим тоном: — Кстати, за совсем небольшую доплату мы готовы оставить для них именно этот бездарный и провальный вариант. За подробностями можно обратиться к Антону Романовичу после окончания презентации.
В зале замелькали улыбки, и с лиц спало напряжённое и суровое выражение, от созерцания которого впору было вспоминать все просторы России-матушки, чтобы прикинуть, за сколько тысяч километров мне необходимо будет уехать в поисках того города, куда не долетит весть о моём позоре.
— Товарищ директор, отомрите! — процедила я шёпотом и, не особенно рассчитывая на силу великого и могучего русского языка, легонько пнула Антошу ногой под столом. Может быть, не так уж легонько: стресс, сами понимаете!
Нужный ролик нашёлся быстро. Во втором по счёту входящем письме на моём рабочем ящике, а в первом до сих пор была ссылка на то проклятое видео из моей глупой и беспечной молодости в сопровождении очень тревожной надписи «Хочешь, чтобы это увидели все?».
Я — не хотела. Даже мне, женщине свободных взглядов, адекватной самооценки и крайне восторженного отношения к сексу, претило стать звездой домашнего порно.
А началось всё с того, что я была по уши влюблена в Яна и таскалась за ним хвостиком примерно с того же дня, как научилась ходить. В своей привязанности к нему я вовсю демонстрировала подаренное природой упрямство и отмеренную с излишком глупость, ничуть не смущаясь того, что сам Ян относился ко мне… ну, совсем не так, как влюблённая девочка ожидает от мальчика.
Мне казалось, что вот это дружески-братское общение и его излишняя откровенность — вещи вполне нормальные, даже вполне себе положительные. Из друзей ведь получаются самые крепкие пары! А то, что мне было известно, кто и как именно из других девушек его привлекает — так это вообще высшая степень искренности между нами!
Тем не менее, встречаться мы всё равно начали. Но не задалось. Ну очень, очень сильно не задалось.
И когда я узнала, что Ян помолвлен с какой-то очень правильной и экономически выгодной девушкой, с которой они на тот момент вместе учились в Англии, то очень сильно расстроилась. И очень сильно разозлилась — когда он предложил мне провести вместе его последние свободные зимние каникулы в Москве.
Конечно же, я послала его нахер, пожелала ему подцепить венерический букет, а его будущей жене — завести себе сразу трёх любовников (с большим членом, ловкими руками и длинным языком).
Но всё это — мысленно. А вслух сказала что-то вроде «Круто, давай» и села гуглить самые маленькие камеры для скрытой видеосъёмки.
За две «прощальные» недели с Яном я наснимала много интересного. Начиная от наших постельных утех и кадров того, как он нюхает кокаин, и заканчивая его пьяно-наркотическими рассуждениями о том, в каком месте и виде он видел и будущую жену, и её чопорную семью. Уверена, все они были просто в восторге, получив эту видеозапись в подарок под конец рождественских праздников.
Я тоже была в восторге от самой себя, пока не взглянула на всё сотворённое без одержимой жажды мести. Тогда-то поняла, какую несусветную дурость сотворила. Помолвку Яна, конечно же, расторгли, но он оказался только рад этому и даже благодарен мне за то, что избавила его от перспективы остепениться и ходить по струнке перед семьей своей жены.
А у меня мороз шёл по коже все эти годы, стоило лишь подумать, что когда-нибудь это видео может всплыть в самый неподходящий момент.
Конечно же, самый неподходящий момент наступил именно сейчас.
К счастью, дальше презентация рекламы шла как по маслу. Самый лояльный директор в мире пел соловьём, расписывая все преимущества именно придуманного нами концепта, и мне оставалось только изредка поддакивать и отвечать на предсказуемые, скучные и короткие вопросы заказчиков. А из-за того, что мысли мои были очень далеко — чуть больше, чем за семьсот километров, около живущего в Питере Яна, то и поведение моё стало образцово-приличным, скромным и, без сомнения, радующим начальство.
— Это что вообще было?! — зашипело на меня то самое начальство, как только официальная часть презентации подошла к концу и можно было начинать расходиться из конференц-зала.
В другое время я бы, конечно, с удовольствием с ним пообщалась (на самом деле нет), но в тот момент только стремглав вылетела в коридор в поисках максимально уединённого закутка, уже крепко сжимая в ладони телефон с набранным нужным мне номером.
— Слууушаю, — протянул по обыкновению Ян, ответив сразу после первого гудка, словно специально сидел и ждал моего звонка.
— Вот и слушай. Я тебя из-под земли достану и превращу твою жизнь в ад, придурок!
— Я что, опять забыл поздравить тебя с днём рождения, Натусик?
— Он в апреле! А сейчас сентябрь! — рявкнула я, но про себя отметила, что оказалась совершенно права, решив, что присланный им тогда подарок и цветы лишь показатель отличной работы его помощницы. — Почему на моей рабочей почте ссылка на наше видео?
— Какое видео? — лениво отозвался он и, по-видимому осознав смысл моих слов, испуганно уточнил: — То самое видео?! Наташа, ты говоришь про то видео? Ты понимаешь, что будет, если оно вдруг окажется у журналистов?
Судя по панике в его голосе и мгновенно появившимся почти визгливым ноткам, можно было смело откидывать изначальную версию о причастности Яна к пришедшему мне «сюрпризу». С одной стороны, это радовало: каким бы козлом я его не считала, но таких гадостей всё равно не ждала, а в рамки крайне неудачной шутки подобное уже не укладывалось.
Но с другой стороны, если видео оказалось в чужих руках, то у нас назревают очень и очень большие проблемы.
— Так, давай сразу пропустим этот цыплячий писк про то, кто твой папа и как тебе от него попадёт, — ехидно заметила я и тут же хищно улыбнулась, — реши эту проблему. Срочно! Иначе в следующий раз я позвоню уже лично твоему отцу.
Когда-то я очень хотела замуж за Яна. Лет так в пятнадцать, наверное. И для этого были две причины: его папа и его мама. Таких потрясающих людей ещё поискать нужно, оттого особенно обидно, что этому говнюку от рождения выпал джек-пот.
Не могу сказать, что я сохранила отличные и тёплые дружеские отношения со свёкрами своей мечты, но в любой ситуации, когда у Яна вдруг сносило крышу, я сразу звонила им. Или они — мне. В зависимости от того, где он находился в тот момент и что делал.
Этакий коллективный тотальный контроль над тридцатилетним избалованным дитятей.
— Ну не надо, Натусь! — жалобно протянул он, и в динамике что-то громко зашебуршало. — Сейчас мы со всем разберёмся, обещаю! Расскажи подробно, что произошло.