Так больно не было, кажется, даже быть свидетелем первого левака от Яна, который тот, будучи в состоянии наркотически-алкогольного опьянения, и не пытался скрыть.
Ой, да что там этот Ян! Ни один мужик в моей жизни не был столь отзывчив, надёжен и дорог мне, как эта красная крошка с огромными круглыми глазками-фарами.
Глазок больше не было. Все составляющие машины, которые можно было разбить, валялись крупными осколками вокруг неё или торчали агрессивными зубьями в рамах лобового и заднего стёкол. На бампере — огромные вмятины, содравшие краску до железа и нарушившие идеально выверенные, чёткие геометрические линии чёрных полосок-бровей.
— Они выскочили, разбили машину и уехали! Три мужика во всём чёрном и в масках на лице! Мы бы остановить их не смогли, нам же по табелю оружие не положено! — то ли возмущался, то ли оправдывался начальник охраны, пока я обходила свою девочку по кругу с наворачивающимися на глаза слезами.
Да я мечтала о ней столько времени! Извела менеджеров всех автосалонов, придирчиво выбирая и обсуждая каждую деталь, которую хотела внутри или снаружи своей красотки. Вложила в неё душу, пусть и выходит, что размер моей души исчислялся тремя миллионами рублей на банковском счёте.
Даже Артём, изначально пытавшийся склонить меня на какой-то кабриолет Мерседес (как-то упомянув, что такой раньше был у его матери, а мать братьев Ивановых знала толк в роскошных вещах, выборе мужчин и способе вырастить ещё одного сына, не принимая в его воспитании никакого участия), был в восторге от того, насколько гармонично мы в итоге сочетались с моей Мини-крошкой. А уж Тёмка-то знает толк в прекрасном!
Мне и стыдно не было за те слёзы, что полились по щекам в сопровождении нескольких всхлипов и жалобного шмыгания носом. Это вам не реветь из-за каких-то пустяковых проблем, молчащего спустя месяц после отличного свидания телефона или брошенного в спину злорадного женского «шалава».
Они разбили мою машину!
— Наташа, вам надо успокоиться. Может, чаю? — аккуратно подхватив меня под локоть, спросил Антон — сама обеспокоенность — Романович и, понизив голос до шёпота, добавил: — С коньяком.
— Ага. Коньяка. Без чая, — процедила я, безропотно позволяя ему увести себя обратно в здание и чувствуя, как слёзы боли стремительно замещаются слезами ярости.
А вот теперь самое время вспомнить о том, кто отец Яна. Павел Валайтис — глава Правительства, основатель самой популярной на данный момент политической партии в стране и официально объявленный кандидат в президенты на будущих выборах.
Из всех вариантов неудачной кандидатуры для первой влюблённости я выбрала самый удачный, однако.
Сообщения Яну улетали одно за другим. С требованием принести мне головы тех смельчаков, кто посмел посягнуть на святое и прикоснуться к моей машинке.
— Кому же вы так сильно перешли дорогу, Наталья? — поинтересовался Антон, заведя к себе в кабинет и без лишних проволочек налив мне сразу полстакана коньяка.
— Сегодня?
— Вообще. Кто вас так ненавидит?
— Примерно все, кроме десятка человек, считающих меня душкой, — крепкий алкоголь неприятно жёг горло с первого же глотка, и я заглянула за спину директора мечты, пытаясь разглядеть содержимое мини-бара в его кабинете. — А колы у вас тут не найдётся? Закусочки какой-нибудь?
— Наталья Леонидовна! — укоризненно покачал головой он, заодно пряча лёгкую улыбку.
— А вот у прошлого директора всё было, — из вредности заметила я. И из вредности же не стала уточнять, что только ни с кем из нас он бы делиться не стал.
Однако он этот выпад принял стойко и продолжил допрос с пристрастием, от которого я увиливала так ловко, что впору было самой себе аплодировать. Зря он надеялся, что я вот так возьму и честно расскажу, кто и почему решил превратить мою жизнь в ад.
Как я могу рассказать то, чего сама не знаю?
— Я отвезу вас домой, — безапелляционно заявил Антон — рыцарь в душе — Романович, когда время достигло моей самой любимой отметки в шесть вечера, и в коридоре стало шумно от спешащих покинуть работу сотрудников.
— А мне не домой, — вяло взбрыкнула я, без сожалений отставив от себя стакан с коньяком, чьё количество уменьшилось примерно в половину от изначально мне предложенного.
— Значит, отвезу вас не домой, — не сдался он, и в этот момент я всё же махнула рукой — и в прямом, и в переносном смысле — на все утренние установки и молчаливо согласилась.
Надеюсь, Гертруда не сидела на окне и не видела, что привезли меня к ней в гости на незнакомом чёрном внедорожнике. Вот уж кто, а эта пушистая морда точно использует данную информацию против меня.
— Теперь можно и домой, — выдохнула я, выйдя из подъезда Тёмки и снова усевшись в машину Миловидова.
— Я провожу вас прямо до квартиры, Наталья.
— Нет!
— Да. А вдруг вас и дома будет ждать какой-нибудь неприятный сюрприз или, ещё хуже, опасность?
Я даже соизволила повернуть к нему голову, чтобы осадить каким-нибудь жёстким замечанием о том, что тогда в случае опасности мне придётся спасать не только себя, но и его. Но… вместо этого совсем не «сильно и самодостаточно» залипла на разглядывании его фигуры, сопоставляя текущий расклад и собственные воспоминания.
Антон был выше на полголовы уже с учётом надетых на мне высоких каблуков. И широк в плечах — не качок, конечно, как однажды попавшийся мне на поприще интернет-знакомств мистер обмазанная маслом тестостероновая грудь, но всё равно выделялся среди привычных мне худощавых Артёма и Яна.
Не знаю, какой уж из него защитник, но живым щитом точно сможет быть.
— А на чай вас не пригласить? — опомнившись, заполнила я ехидством до неловкого длинную паузу.
— На чай не нужно. Но можно на что-нибудь покрепче, потому что я сегодня перенервничал.
— Вы, Антон Романович, совсем обнаглели?
— Я только начал, — довольно усмехнулся он, — и хочу предложить вам крайне необычный формат для этого вечера.
— Например, вы довезёте меня до нужного адреса и уберётесь к чёрту?
— Например, мы сядем с вами, выпьем и поговорим. Максимально откровенно. Без прикрас и обмана.
— Ну и зачем?
— Я хочу познакомиться с вами по-настоящему. С реальными именами и биографией, с честно озвученными взглядами на жизнь и планами на будущее. Может быть, после этого вы всё же поменяете своё мнение насчёт моей одноразовости? А если нет, то я, так и быть, приму ваш окончательный отказ.
В любой другой вечер я бы отказалась от столь щедрого предложения с вероятностью в сто процентов. Ну какая мне разница, в самом деле, что у него за взгляды на жизнь и планы на будущее, если у меня со своими собственными не выходит разобраться?
Но голос мамы, крепко сидящий в подсознании и просыпающийся в самый неподходящий момент, снова запричитал о том, что с таким характером и феминистскими замашками мне в лучшем случае светит встречать старость в одиночестве. А в худшем — с Гертрудой, потому что даже Артём скоро не выдержит моей утомительно-навязчивой секс-дружбы и куда-нибудь сбежит.
Может быть, мама права, и мне пора перестать выпендриваться и быть как все?
— Соглашайтесь, Наталья Леонидовна, — заманчивым полушёпотом предложил он, широко улыбаясь.
— И что, даже признаете, что фамилия-то ненастоящая? — в шутку фыркнула я, решив, что сразу согласиться будет слишком похоже на позорную капитуляцию.
А Наташа Колесова не капитулирует! Только уступает один бой, чтобы выиграть всю войну, и никак иначе.
— Настоящая, — возразил он и после тяжёлого и обречённого вздоха добавил: — Настоящая девичья фамилия моей бабушки. А до двадцати одного года я был Маркиным.