— Как! — скрипит папа-серафист, — ваш несчастный зять едва успел прийти в сознание, а вы уже терзаете его, как два коршуна!
Его мамуля открывает сумочку, вытаскивает зеркальце и, свирепо таращась в него, начинает чехвостить нас, на спокойную голову. Как и в прошлый раз, она рассказывает нам, кто мы такие и, причем начинает с самого приятного: два чокнутых, два отвратительных прохвоста, два садиста, два…
— Мама, — шепчет раненый, можно мне кое-что вам сказать, вам и папе?
Вислощекая замолкает, немножко оторопев:
— Скажи, зятюшка! — разрешает она, принимая во внимание, что он тяжело ранен.
Клистир и она склоняются к постели страдающего Матиаса, приготовившись слушать. Симпатичный Рыжий поочередно поглядывает на них из-под бинтов.
— Вчера, — говорит он, — я находился в том состоянии, которое располагает к великим раздумьям. Я устроил экзамен своей совести…
— Ну надо же! — как флюгер скрипит старая.
— …и все тщательно проанализировал, — продолжает Матиас.
— Вам удалось прийти к веским выводам, мой мальчик? — изрекает врачеватель с бороденкой.
— Да, — говорит наш коллега, — да, папа, я сделал один вывод и, более того, разработал правила поведения на будущее!
— Господь велик! — говорит жена Папы. — Что же это за вывод? Что же это за удивительные правила поведения?
Матиас показывает мне на стакан минеральной воды на прикроватной тумбочке. Я подаю ему стакан, он отпивает глоток, чем вызывает гримасу недовольствия на лице Берюрье.
Увлажнив язык, Матиас продолжает:
.. — Мой вывод, мама, — это то, что вы оба отвратительные штучки, старый и вы!
— Он бредит! — вопит с надрывом теща.
Матиас смеется.
— Нет, мамаша. У меня голова в порядке, хоть и забинтована марлей. Вы оба — две гнусные отвратительные вороны, два зеленых фурункула, два гада, в общем! Как только я смогу ходить, я скажу Анжелике, чтобы она собрала вещи, и мы вернемся в Париж с нашим ребенком. Я не хочу, чтобы он стал маленьким маньяком, контактируя с вами. Что же это за социальное положение — внук Папы!
Мертвенно бледный, как свой стихарь служителя культа, Клистир заявляет:
— Я сейчас позвоню, чтобы ему ввели укол глобулида с фосфором, он видимо не в себе.
Он подходит к кнопке, но вмешивается Берю.
— Послушайте, старец мой, — говорит он примирительным голосом. — Вы ясно видите, как видите этот госпиталь, что Матиас в своем уме. Он уже набрался силенок и находится в полном здравии. Это раньше у него было хилое здоровье. Вы ему здорово затуманили мозги! Сейчас в нем произошла редакция, и он начинает соображать, что к чему. Лучше бы вам убраться отсюда по-быстрому!
Мегера кидается к изголовью своего недостойного зятя.
— И вы воображаете, что Анжелика поедет с вами, мерзавец?
— Она моя жена, — с достоинством отвечает Матиас. — Если она меня любит, она послушается меня, если она меня не любит, то мне начхать на нее, и вы можете оставить ее у себя с ее довеском в придачу! А сейчас, исчезните, ходячие зловония! Мне нужно поговорить с этими господами!
Если бы вы видели этот спектакль, дорогие мои подруги! Это шоу двух актеров! Клистиры задергались, как марионетки на ниточках. У тещи отвислые щеки стали сбиваться в хлопья. А у старого бороденка стала, как у курсанта сен-сирского училища: она вздыбилась, ощетинилась, а волосы встопорщились, как у артишока!
Они начинают говорить завывающими голосами ужасные вещи! Они повизгивают, как пила по мрамору. Они угрожают. Они говорят, что психлечебница Брона находится в двух шагах отсюда, и что стоит доктору Клистиру черкнуть пару слов — и Матиаса забастилируют туда навечно. Вместо шляпы берет, брюки а ля царь Горох — вот так он и закончит свою жизнь в какой-нибудь комнатенке со стенами, обитыми матрацами. Его Святейшество Клистир I немедленно созовет консилиум серафистов! Дамы и господа, за ваше Святейшество! Его некардиналы примут безотлагательные меры: они потребуют у небес самого страшного наказания, которое заслуживает Рыжий. У него отвалится язык из-за того, что он осмелился произнести подобные слова. В ответ Матиас их побивает их же доводами: он говорит, что если они и дальше будут ему надоедать, то он им расквасит их противные рожи. Кулаки у него в полном порядке.