– Ева. Приехала вчера, – повторяю я уже как мантру.
И пока мы с Фэйт перебираемся за чистый столик, в столовую вносят конверт и одну чайную розу.
В послании из конверта написаны имена девушек, что приглашены завтра с утра с Адамом на групповое свидание в аквапарк. И я, икнув, судорожно вспоминаю есть ли у меня купальник, когда слышу своё имя.
А вот розу – приглашение на личное свидание – получает… Фэйт.
– Сучка, – шипит Анита, проходя мимо нас.
Я минут десять уговариваю Фэйт хоть немного поесть, пока она в полной прострации, как мумия, моргает глазами. А потому толкаю в её безвольно открывающийся рот то, что она принесла на подносе: кусочек сыра такого размера, словно она вытащила его из мышеловки; что-то похожее на крошки от печенья и баночку йогурта. Среди «кукольного» набора её еды эта крошечная баночка выглядит как ведро, в которое я по личной инициативе насыпаю кукурузных хлопьев. И кормлю её болезную с ложки как маленькую не потому, что точно знаю: Адаму нравятся девушки, что не придерживаются никакой диеты. А потому, что этой бледной трепонеме действительно надо поесть, если она не хочет на своём первом свидании грохнуться в обморок.
Глава 4. Адам
«Что она делает? Что, чёрт побери, она делает?» – прилипаю я к монитору, глядя как эта Ева озадачила Эвана. Это же он, а не я пошёл знакомиться с новенькими. Он это любит: покрасоваться, пока «новобранцы» волнуются, чувствуют себя неуверенно, пребывают в лёгком шоке.
А если Эван кем-то заинтересуется всерьёз, мне уже к ней не подойти. Или он, или я – таков закон. Иначе разница между нами будет слишком очевидна. А он не будет рисковать своим шоу ради какой-то девчонки. Будет встречаться с ней до самого финала. И только всю «грязную работу» в конце может оставить мне.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Вот почему я этого не хочу? Что за глупости лезут в голову? Я же её даже не видел. Только через монитор. И она совсем не похожа на Вики. И чем дольше я за ней смотрю, тем убеждаюсь в этом сильнее. Но хуже всего, что я смотрю.
Смотрю, как она повздорила с этой сучкой Анитой. Я уж думал, когда Лорен уйдёт, новая стерва в шоу появится не скоро, ведь они стараются произвести на меня благоприятное впечатление, – зачем мне стерва-жена? – но ошибся. До Лорен этой Аните, конечно, далеко, но кровушки тоже, чую, выпьет немало.
Смотрю, как эта Ева кормит Фэйт из ложки, как птенца. И ведь невольно теплеет на душе от такой доброты и заботы.
– Она не Вики, не Вики! – выдыхаю я, откидываюсь к спинке стула и закрываю руками глаза.
Господи, как я устал! Взорвать бы к чертям собачьм этот остров. Вместе с домом отца, родовым имением, «Мёртвым городом» – аттракционом, что он построил, и всем этим богатством, и роскошью, что я всегда презирал.
Как презирал и отца, жестокого, властного, непреклонного. Отца, который мальчишку, с детства мечтавшего стать лётчиком, отдал на балет.
И плевать я хотел на его завещание, когда сбежал из дома. Когда зарабатывал тем, что, сцепив зубы, назло ему всё же освоил – танцами. Грязными танцами. Стриптизом. А потом ушёл в армию, и лётчиком всё же стал. И остался сверхсрочно, наёмником, даже когда налетал столько часов, что уже на пенсию можно было идти, а я не ходил даже в отпуск.
Но вонючие отцовские деньги я всё же взял. Уже не у отца, у Эвана.
Когда заболела Вики.
И мне было плевать на что я подписываюсь, плевать, что чуть не на брюхе пришлось ползать перед братом, чтобы он мне их дал. Тогда мне было на всё плевать. Главное, деньги я получил.
Но ещё больше стало плевать, когда их пришлось отрабатывать, как и чем – всё равно, потому что, несмотря на все усилия, Вики умерла.
Мою жизнь, как разбитую чашку уже не склеишь, но шоу должно продолжаться.
– Шоу должно продолжаться, – встаю я и иду натягивать на себя одежду, ту, что на сегодня приготовил мне Эван. Моё на этом шоу только имя. Всё остальное: условия, правила, жизнь – его.
У меня личное свидание с девушкой, которая сегодня выбывает. И с ней столько работы!
– Привет! – протягиваю я руку, чтобы помочь Фэйт выйти из лимузина.
– Привет, – еле слышно произносит она, чувствуя себя неловко в декольтированном платье, которое, конечно, намеренно так подобрали костюмеры Эвана, чтобы ещё больше подчеркнуть её безгрудость, худосочность и выпирающие лопатки.
– Как настроение?
– Волнуюсь, – сглатывает она.
– Напрасно, – снимаю я с себя пиджак и накидываю ей на плечи. – Так лучше?
– Намного, – воодушевлённо кивает она.
– Вот и славно. Любишь кино?