Иногда заметки писателя звучат раздражённо.
«Немецкий еженедельник “Die Woche” обратился ко мне с просьбой дать им статью о клонировании. Я ответил, что мне неохота молоть чепуху по всем этим модным поводам, — гораздо проще перепечатать отрывок из моей “Суммы технологии” и посмотреть, как нынешние научные открытия соотносятся с теми, которые я предвидел тридцать четыре года назад».
И ещё более резко в эссе «Тем, кто меня поправляет и поучает»:
«Наверное, я знал кое-что обо всём этом, если уже в 60-е годы писал книги, которые до сих пор издаются и переиздаются в разных странах (например, в Германии), — жаль только, что не в Польше».
И далее.
О космосе:
«Нестабильность движения малых планет в Солнечной системе и обнаружение миллиардов новых галактик — вот, на мой взгляд, основные события в астрономии в последние годы…»
О Всемирной сети:
«Интернет для меня — явление чисто технологического характера, добрая сторона которого гораздо шире и внимательнее рекламируется, чем другая, более мрачная сторона. А ведь там криминальные, политические, финансовые аферы, наконец, опасности, о которых мы даже и предположить не можем…»
«Интернет — это марксистская догма об уничтожении права частной собственности на информацию! Не могу себе представить чтение стихов любимого поэта, если для этого на подушку надо ставить монитор…»
О чернобыльских тучах:
«Радиоактивное заражение — вот вырвавшийся из бутылки демон, и вряд ли возможно загнать его обратно…»
Об информационных войнах:
«Я очень обеспокоен тем, что сбывается так много невесёлых идей, когда-то мною высказанных и описанных. Читая сейчас об информационных войнах, вспомнил свой “Рассказ второго Размороженца”. Парадокс подобных войн прост: больше рискует тот, кто дальше других продвинулся в своём развитии…»
О течении времени, о детстве, которое исчезает:
«В книге “Исчезновение детства” Нил Постман подробно анализирует детство. В наше время этот — так называемый детский — период из жизни человека начинает выпадать: детей невозможно уберечь от всяческих мерзостей…»
Об удобствах современной связи:
«Сейчас нам часто говорят о том, как это замечательно, что мы можем практически в реальном времени общаться на больших расстояниях, но я уже не раз писал о том, что лично у меня это не вызывает никакого энтузиазма, так как я не могу понять, какое новое содержание получает такое общение. Шоры, в которых нас воспитывали, не только сдерживали, но и определяли жизненное направление…»
И рядом почти случайное (но, конечно, не случайное) замечание:
«Этот мир кажется мне плохим. Но чего в такой оценке больше: объективности или ощущения моей внезапно надвинувшейся старости?..»
О парадоксах истории:
«Если бы Гитлер не уничтожал евреев, возможно, Германия первой овладела бы атомным оружием…»
О языках:
«Языки — живые образования, они изменяются и эволюционируют. Есть языки, которые легко вбирают в себя чужие слова, и наоборот. Развитие цивилизации весьма существенно влияет на развитие языков…»
И тут же рядом о политических реалиях:
«Вряд ли найдётся государственная власть, которая с моральной точки зрения была бы безукоризненной…»
И об исчезновении книжных магазинов:
«Неплохо бы поддерживать государству современных авторов и прежде всего лавки и магазины, которые торгуют книгами. Я вот, например, уже старый человек. Мне трудно бегать по всему городу за книжками молодых, а хочется знать, что они там всё-таки пишут…»
Наконец, о причудах (скажем так) редакторского отбора:
«Вот вышла недавно новая польская энциклопедия. Но почему в ней нет статьи о единственном польском космонавте Мирославе Гермашевском? И почему в ней нет статьи о гипнозе?..»
8
В 2010 году, уже после смерти писателя, в Варшаве вышла монография Павла Околовского, посвященная философским взглядам Лема: «Материя и ценности. Неолукрецианизм Станислава Лема».
Из названия видно, что Околовский, несомненно, считал философские взгляды Лема близкими к взглядам Лукреция; он и повествование строил в этом ключе, подробно разбирая сходство меж Лукрецием и Лемом в самых разных областях: космологии, эволюционизме, антропологии и многих других.
Вторая глава первой части монографии Околовского называлась «Главные философские идеи Лема: философия человека». Думается, есть смысл хотя бы коротко перечислить основные разделы этой главы. Читатель думающий продолжит размышления самостоятельно.