У читателей, которым очень понравились произведения какого-либо писателя, вполне естественно возникает стремление возможно больше узнать о нем как о человеке, вплоть до подробностей личной жизни. Разные писатели по-разному реагируют на это "вторжение" в их личную жизнь — одни охотно или против воли мирятся с этим, другие пытаются уединиться, а третьи активно противодействуют этому. Они столь же упорно скрываются за псевдонимами, сколь журналисты в погоне за сенсациями стараются их раскрыть.
Хотя Станислав Лем и не делает тайны из своей биографии и охотно общается с людьми, он вместе с тем ценит уединенность — много лет он прожил с женой и сыном в небольшом домике на самой окраине Кракова и сопротивляется всему, что отвлекает его от творческой работы. Наверное, если бы он не преуспел в этом, то ему не удалось бы создать и половины своих книг. Редкая литературная плодовитость польского писателя заставила советского критика В. Дмитревского даже воскликнуть: "Поклонники его таланта... не переставали поражаться многогранности его интересов и научной эрудиции, позволившим ему писать произведения столь различные по жанровым признакам, что трудно было поверить в их авторскую идентичность"[3].
Порой и до самого Лема доходят иронические утверждения, будто он не более как кибернетическое устройство, специально запрограммированное для изготовления научно-фантастических произведений и для отвода глаз спрятанное в небольшой человекоподобный футляр. Высмеивая такого рода злословие по своему адресу, польский писатель остроумно разъяснил, что никакого человека по имени Лем в природе не существует; единственный ЛЭМ, который ему известен, — это сокращенно обозначенный по начальным буквам Лунный Экскурсионный Модуль, который был построен по проекту "Аполлон". Но это кибернетическое устройство было слишком примитивно для того, чтобы написать даже одну осмысленную фразу. В конце концов, как говорят англичане, никто не может считать себя по-настоящему знаменитым, пока не станет объектом шуток, шаржей и пародий.
Станислав Лем родился в 1921 году во Львове в семье врача. Свои детские и ранние юношеские годы он впоследствии, уже став известным писателем, весьма своеобразно описал в автобиографической повести"Высокий замок" (1966). В отличие от привычных воспоминаний многих писателей, воспроизводящих психологию ребенка во всей ее непосредственности, эта повесть Лема напоминает скорее мемуары зрелого человека о своем далеком детстве. И, как во всех мемуарах, главное место в ней отводится встречам — правда, не с великими людьми, но с не менее великими идеями в науке и культуре. Возвращаясь к своим увлечениям детства, Лем стремится сам понять и позволяет понять нам, как из застенчивого, любознательного и одержимого одновременно и весьма практическими заботами, и фантастическими замыслами ребенка впоследствии вырос известный писатель, хотя он и не мечтал об этом. Повесть в какой-то мере раскрывает некоторые секреты обаяния Лема как писателя-фантаста: его способность сохранить на всю жизнь эта "детские" черты характера — неистощимую любознательность, увлеченность идеями, дерзость мысли, непосредственность восприятия, которые он, кстати, умеет пробуждать у своих читателей.
Довоенная Польша, в которой рос и формировался Лем, во многих отношениях была государством со множеством вопиющих социальных контрастов. В межвоенное двадцатилетие правители буржуазной Польши в целом ряде вопросов внутренней и внешней политики, казалось, были лишены всякого чувства политической реальности. Они жили и вели себя так, как если бы свалились с другой планеты. Конечно, ребенок не мог осознавать этого, но с парадоксальностью человеческих отношений, со вздорными идеями и нелепым поведением людей Лем постоянно сталкивался в повседневной жизни и сам подпадал под их влияние. Порой ему казалось, что окружающий его мир покоится на принципе "Credo, quia absuidum est" — верю, потому что абсурдно. Возможно, уже тогда у будущего писателя зарождались некоторые фантастические сюжеты его произведений. Во всяком случае, существует какая-то связь, сложная преемственность в сознании, которую трудно проследить даже самому Лему, между его детской верой во всесилие Бумаги, Справки, Удостоверения, порабощавших человека в бюрократизированной Польше, и его научно-фантастическим романом "Дневник, найденный в ванне" (1961), где эти впечатления своеобразно трансформировались в образ эпидемии папиролиза, которая, уничтожив бумагу, похоронила цивилизацию, покоившуюся на деньгах, акциях и прочем "бумажном основании".