— Потемкин — счастье! Спасибо, его я не знала, но знаю теперь! Я боялась, что не узнаю. Что не успею узнать! Теперь — все хорошо! Не волнуйся, ладно, Потемкин? Как перед смертью… — наслаждалось, тянулось ее обнаженное, юное, чистое тело.
— Ты что? Я ослышался, Люда?
— Не знаю. Так говорят, когда невозможно насытиться. Очень редко… Я правда боялась, что не успею узнать, что такое счастье. Даже не знаю, с чего бы? Но я же успела! Теперь можно все. Не страшно… Тебе звонили!
— Я понял.
— Ждут!
— Люда, — протянул он ладонь, и положил ее там, где стучало ее сердечко.
Потом обхватил ее в обе сильных руки, развернул к себе.
— Люда, — с любовью смотрел он в глаза, — а ты знаешь, что такое «Большая дорога любви»?
— Я читала… Два «ромбика», да?
— Да. А я должен идти. Я пройду по ней, Люда…
Сомкнулись губы в вершине первого ромбика — на губах Людмилы. Оторвавшись, Потемкин приник к правой грудке, к левой. В ямке пупка, завершали мужские губы, вершину первого ромба в дороге большой любви.
А потом его губы припали: как это назвать — края, или может, вершины бедер? Ниже талии.: где выступают верхние косточки бедер, которых стесняются, кажется, женщины… Они получались в вершинах больших углов ромба, справа и слева, у живота… От них, как от широкого основания восхитительной пирамиды, грея дыханием плоский хевсурский щит женского живота, губы мужчины двинулись к главной вершине, вниз…
Стон затаенный, едва различимый, сорвался с прикушенных губ Людмилы, исчез в пространстве.
***
— Спецзадание, да? — уточнил Евдокимов, — Шатунов тебе не пенял?
— Нет, пока что, — ответил Потемкин.
— Ну, да, ты же их приучил, на тебя не пенять! Ты выборку брал из ИЦ. Помогла?
— Да, помогла.
— Да? И как тебе Лена?
— Нормально… — не уловил Потемкин.
А Евдокимов молчал. Потемкин поднял взгляд, и встретился с ним.
— Ты же, — сказал Евдокимов, — хочешь ко мне на работу! Ну, бог с ним, Евдокимовым — ты хочешь в розыск. Так?
— Так. Конечно…
— Ну и, когда же поставишь крест на своих нездоровых привычках! Ты где сейчас, а? Ты здесь? «Нормально» — ты это о ком? Я о ком тебя спрашивал, ты отдаешь отчет? Вопрос вовсе не обязательный, но…
— О ком?
— Куликова Елена, — ИЦ, оператор, — о ней я спросил. А ты?
— Извините…
— Я тебя третий день не вижу? Выборка, — это серьезно! Что делал? Готов рассказать?
— Да, готов.
Евдокимов выслушал.
— Сколько всего адресов у тебя?
— Тринадцать.
— Число нездоровое. Бог с ним! Ты все проверяешь?
— Нет. Я убрал область и пригород.
— Так. Ну, и, понятно: старушек и малолеток. Понятно!
Потемкин все рассказал.
— Так и думал, примерно. Что ж, возьмем первое… Видишь: анатом. А это нам интересно? Да, безусловно! А кто может лучше, чем мы картошку, раскраивать трупы? Потемкин, а по мотивам ты проходился?
— Да.
— Говори.
— Пара они, на мой взгляд, негармоничная…
— Как это так?
— Ну, он захудалый такой. А она у него — кровь с молоком!
— Ну и что? Ты, если хочешь сказать, говори.
— Она хочет, Владимир Иванович, а он — не может…
— Ты по себе это судишь? Ну, бог с ним! И что?
— Как что? Революционная ситуация!. «Верхи не могут, низы не хотят»! Такого не может быть долго.
— Кажется, я приехал, Потемкин!
А тут телефон тарабанил:
— Да занят я, занят! — сказал подполковник, — зайдешь через девять минут!
— Так, — Евдокимов опять был с Потемкиным, — что у нас во втором случае? Негармоничная пара?
— Да, более чем! Потерпевший — уже не один! И подруга, я сам ее видел, ждала, всю жизнь. А им — сорок пять! И — ремонт в доме! Она, я так понял, они… ждали всю жизнь, друг друга!
— Прекрасно!
— А он был женат. И жена — гуляла со всеми, напропалую!
— Не дай бог! Не дай бог, а ты бы такую, Потемкин, убил?
— Я?
— Да. За это убил бы? И порубил на части?
— А, разве это логично?
— Что?
— На меня ссылаться? Я — один человек; там — другой!
— Нелогично! И верно ты смотришь, — зацепки там есть. И мотивы реальные — могут быть! Это надо работать. А как ты теперь это видишь? Мне их сюда вызывать и колоть? Дескать: «Вот, опер мой накопал: Вы же с Эллой договорились! Мы все видим, все знаем! Договорились, убили, гады! Ремонтик теперь вон, в разгаре, следы заметаем…». Ты так это видишь, Потемкин? Да, может быть, даже и так, — но ты был там. И ничего не сделал! Зачем же ты был? Ты наследил там, и провалил оба адреса. Это понятно?