— А ты знаешь, что здесь не Сибирь — годами сержанты «с вышкой» ждут подходящей должности?
— Я не ищу подходящей. И в следствие, например, не прошусь.
— Ага, значит разницу ты понимаешь… Там легче, но ты не хочешь? А вдруг не понравится здесь? Вдруг не потянешь? Тогда что? В ППС еще можно вернуться, но — если быстро тикать, — пока поздно не будет! А вдруг опоздаешь... Назад путь заказан! А чем ППС не по-нраву? И получается, и, — я же знаю, — довольны тобой. Может, это — твое?
Ответа он не услышал.
— Не убедительно, а?
— Я с Вами не спорю. Вы все говорите верно.
— Ага! — Евдокимов упрямства подобного, видно, не знал, — А истина, значит в споре, да? А верного слова тебе, друг мой, мало?
— Мало — ответил не оробев, собеседник.
— Хорошо, — не сводя с него глаз, Евдокимов придвинул стопочку тонких папок. — я дам тебе шанс, а ты сделаешь вывод. Годится?
Упрямец кивнул, соглашаясь.
— Поспорить хотел? Давай! В папках материалы. Нераскрытые. ОРД — оперативно-розыскные дела. Выбирай. Занимайся — в свободное время. Будешь полезен, — не будешь, — все сам поймешь! И слова отпадут. Согласен?
— Да.
— Как вольный охотник. Ты сам, брат, в тайге не встречался с медведем?
— Бывало…
— Вот так? А я думал что их уже нет.
— В тайге еще есть.
— Угу… Ну ладно. Вот, перед тобой, в этих папках -дела — «висяки». Кражи, грабеж, угоны. Типичный набор. Но, если с медведем дерзил, дерзни взять вот это. У этого «балл проходной» — наивысший. Результат, даже скромный, но явный, и я — первым выскажусь «За!». Обещаю. Возьмешь?
— Возьму.
— Не спросив, что это?
— Разберусь же, когда возьму.
— Ну, разберись! Это то, о котором ты слышал — расчленение трупа.
— Разве это «Висяк»? Оно, кажется, шло хорошо?
— Это кажется, а мы говорим всерьез!
— Да! — замполит поднял трубку внутренней связи.
— В общем так, замполит, отзываюсь. С Потемкиным, как джентльмен с джентльменом, мы устно договорились.
***
— Взвод, равняйсь! Смирно! Приказываю заступить на службу по охране общественного порядка и социалистической собственности в Червонозаводском районе города Харькова. При несении службы…
Все то же и так же… Пятый год это слышит Потемкин. Но приказ есть приказ, не отдав, нельзя требовать исполнения. «Прощай ППС…», — подумал Потемкин. Холодок, как волновая рябь, пробежал под ребрами. «Прав подполковник? А, может быть, это мое — ППС? И другого не надо? «Лучше быть первым в галльской деревне, чем в Риме — последним…».. Назад пути нет!».
Командир, перед тем, как скомандовать «Марш!», взглядом окинул надежнейших в этом строю. И Потемкин почувствовал: он — в обойме!
Ночная сработка тревожной сигнализации, в три-пять минут стянула к объекту и пеших и «авто». Приехал взводный. Он первым приехал. И спрятал — заметил Потемкин, секундомер в карман. Слаженно, в парах, патрульные группы «припали» к объекту, рассредоточились по территории.
«Проверка!», — вздохнул Потемкин. Увидев картонную, явно пустую коробку из-под макарон, с размаху и мощно влепил в нее правой ногой. Коробка была не на месте. На дорожке, — а там не должно быть хлама.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся взводный.
Он так и думал: ударит Потемкин! А для того, чтобы было над чем посмеяться, заблаговременно, плотно, в коробку вложил кирпичи.
Потемкин ударил как каратист — не пальцами, он приподнял их. Удар наносился передней подушкой стопы, и — ни как бы не мог отбить пальцы.
Коробка слетела, а тот не хромал.
— Отбой, — поинтересовался Потемкин, — не забудете дать?
— Ты ушлый, Потемкин. Однако не забывай — мы на службе! Пусть люди учатся.
— Пусть — согласился Потемкин.
Пройдя взад-вперед. остановился он перед горкой красного кирпича.
«Обломился номер…», — подумал взводный, имея в виду, что Потемкин не пострадал.
На два кирпича, положив сверху третий, Потемкин с улыбкой вспомнил. «… два столба, и на них перекладина, -из Евтушенко, — видится: это два битла, несут третьего, убитого влюбленной гадиной».
С короткого взмаха, ребром ладони, он развалил кирпич. И повторил это, пять или шесть раз. Кирпичей, слава богу, хватало, а образ «влюбленной гадины», был потрясающим. Простым, кратким, мощным, — как классный удар…
— Дай рукавицу — и я так же саме зроблю!
«Я Вас не трогал!» — подумал Потемкин.
— Возьмите! — сказал он. Он сам бил голой рукой.
Но возле кирпичной горки, лежали брезентовые рукавицы-верхонки, в которых работали днем рабочие.
Взводный, с оглядкой надел рукавицу, сложил кирпичи, поплевал в ладонь.