Музыкальные инструменты с исходным низким уровнем, примитивные по конструкции и исполнительским ресурсам, попадая в условия развитой социокультурной среды, более подвержены изменениям и потому имеют тенденцию в первую очередь не к экстенсивному, а к интенсивному развитию. В этой связи происходит трансформация их внешнего вида, конструкции, строя, приемов игры и т. д., вплоть до изменения названия в соответствии с художественными потребностями, культурными традициями и идеалами данного общества на конкретном этапе его развития. То есть инструмент получает развитие в соответствии с новыми условиями функционирования.
Описанные закономерности несложно проследить на примере любого из известных музыкальных орудий, но удобнее это сделать на инструментах с хорошо изученной историей, в частности, на тех, которые вошли в практику музицирования в XIX столетии. Экстраполируя их опыт на более древние инструменты, можно предположить аналогичность процессов эволюции музыкальных орудий и в прошлые века.
Развитие немецкой гармоники в России первой трети XIX века пошло по двум направлениям: как музыкальной игрушки, предназначенной для развлечения в быту, и как музыкального инструмента для удовлетворения художественных потребностей широких слоев населения страны. Первый тип инструментов соответствовал предназначению своего прототипа и надолго сохранил за собой в качестве ведущей социальной функции гедонистическую. Второй, благодаря интенсивному и экстенсивному развитию, расширял свои социальные функции и в результате превращался в музыкальный инструмент с богатыми техническими и художественными возможностями.
Этот процесс происходил в условиях положительного коэффициента эволюционирования[14] гармоники. Примитивность прототипа и одновременно присущий ему потенциал, а также высокий уровень потребностей и возможностей прогрессирующего в техническом отношении общества способствовали распространению гармоники во всех областях России и созданию разновидностей инструмента, соответствовавших особенностям культуры того или иного региона. Соответственно укреплялся социальный статус гармоники, что вместе с приобретением ею национальных особенностей естественным образом приводило и, в конечном счете, привело к формированию социального представления о ее разновидностях как о русских народных инструментах.
Отрицательный коэффициент эволюционирования (несоответствие социальной потребности и технической возможности, либо отсутствие и того, и другого) на практике может привести к нисходящей мобильности инструментария и в итоге - к выходу его из сферы общественного обращения, как это случилось с гудком, смыком и некоторыми другими старинными русскими инструментами. Приведем два примера. В истории балалайки был период ее активной практики на протяжении XVIII - первой трети XIX века, связанный прежде всего с горизонтальной мобильностью, распространением ее в широких слоях российского общества, расширением социальных функций и повышением социального статуса. Об этом свидетельствует большая часть исследователей (см. работы Я. Штелина, А. С. Фаминцына, Н. И, Привалова). Связь балалайки с исконно русскими инструментами оказалась столь тесной и органичной, а популярность в народе настолько прочной, что она заняла, по выражению К. А. Верткова, «наипервейшее» место в ряду национальных русских инструментов, превратившись в своеобразную эмблему русской народной музыки.[15]
Однако ко второй половине XIX столетия балалайка приобретает отрицательный коэффициент эволюционирования. Динамика ее развития остановилась, популярность снизилась, и она начала выходить из музыкальной практики. Но сейчас нельзя утверждать, что иссякла ее внутренняя потенция к развитию, ибо сегодня, спустя более века, мы знаем о «втором рождении» балалайки в конце XIX столетия, о новой волне ее популярности в XX веке. Андреевская реформа инструментального комплекса балалайки вернула этому инструменту положительный коэффициент эволюционирования и придала новый, мощный импульс его развитию.
Иначе складывалась судьба старинного русского струнно-смычкового музыкального инструмента — гудка. В тот период, когда балалайка еще находилась в поре своего расцвета, гудок стал терять свои позиции. На протяжении XIX века проходил процесс его «вымирания». В результате к концу столетия он исчезает из музыкальной практики, и даже память о нем в народе стирается. Отрицательный коэффициент эволюционирования для гудка был обусловлен не столько его неспособностью к развитию, сколько отсутствием в тот период соответствующей потребности в нем. Внимание народа привлекали аналогичные, но более совершенные инструменты, достигшие высокой степени эволюционирования, в частности, скрипка.