Последнее, о чём я успел подумать, прежде чем отключиться, было: «Выживет ли Бак?».
Я потерял семью. Довольно, я не хотел терять ещё и друзей!..
====== Глава VIII. “Ублюдок Кингз” ======
Я сам не заметил, как постепенно пришёл в себя. Виски пульсировали и отдавались в теле просто адовой ноющей болью, как при сильнейшем похмелье. Я с трудом разлепил веки, и первое, что я увидел – это мрачный сырой подвал. Лампочка под потолком потрескивала и мигала, и в её тусклом свете я разглядел горы мусора и хлама, валяющиеся по углам. Что-то сбоку от меня капало.
— Проснитесь и пойте, обезьянки!
Громкий голос резанул по моим ушам, словно циркулярная пила. Я прикусил язык, чтобы не застонать – даже от малейшего шороха моя многострадальная черепушка начинала болеть, а тут целый крик! Я дернулся, пытаясь встать, и не смог. Я был привязан к стулу.
— Праправнуки рабов решили поиграть в гангстеров, да?
Знакомый голос! Где-то я его уже слышал. Но где? Телевизор? Радио? Неужели это…
— Вижу, вы наконец-то пришли в себя, мои угольные солдатики, — баритон невидимого оратора так и сочился ядом. — Вы ведь знаете, кто я. Это мой склад вы ограбили, это моих людей вы убили! Хорошо, что Элвирреса удалось спасти – в больнице отлеживается, толстяк.
Я почувствовал, как ярость захватила меня с головой. Кингз! Тот, кого я собрался однажды поймать и убить, теперь сам поймал и готов убить меня! Похоже, судьба и впрямь не лишена иронии.
— Кигзн, — моя язык не слушался меня. — Ты, улбюдочная мразь… Что тебе сделали мои родные?
— А, тот случай?
Кингз бросил это так небрежно, словно речь шла о погоде или чём-то в таком духе. Он обошёл стороной стулья, где, помимо меня, были привязаны остальные мои кореша, и явил наконец нам свою бледную рожу и одетую в белый смокинг тушу.
— Один мороженщик оскорбил меня на людях, — цинично разъяснил он. — Я приказал ребятам дона Анджело наехать на него. Кто ж знал, что эти тупые макаронники поймут всё буквально? Это просто бизнес, а в бизнесе не бывает без жертв. Впрочем, довольно мне с вами болтать! Крикет! Иди сюда!
Немедленно металлическая лестница загудела под чьими-то крепкими ногами, и в подвал спустился уже знакомый мне охранник, которого мы шантажировали. Он тоже узнал нас – зверски оскалив зубы, Крикет продемонстрировал мачете, которое было у него в руках.
— Когда нет одной руки, это как-то несимметрично. — с нехорошей улыбочкой заметил он.
— Да, я тоже так считаю, — согласился Кингз. — Ну-ка, подравняй ему!
Я пришёл в ледяной ужас от мысли того, что они собрались делать.
— А ну не трожь Бакли, тупая ты горилла! — сорвался в крик я. — Если ты его хоть пальцем тронешь, клянусь – я убью тебя на глазах всей твоей семьи! А прежде жену твою, сучку, трахну! Понял, имбецил?! Сука!! Я тебя, блядь, живьем закопаю!
Мои угрозы не возымели абсолютно никакого действия. Крикет и впрямь был маньяк, самый настоящий черномазый изверг. С болью в сердце и с бессильным отчаянием я наблюдал, как охранник замахнулся, и мачете с хрустом вошло в мясо Бакли по самый локоть. Тот дернулся, но ни единого стона не сорвалось с его губ – слишком много крови он потерял, и силы вот-вот готовы были его оставить.
Удар, ещё удар. Коченеющая, уже начинающая наливаться мертвенной бледностью конечность упала на пол, в лужу крови и костной крошки.
Бак угасал на моих глазах, а этот ублюдочный ниггер, Крикет, стоял и насмехался. Сучий потрох! Его у психиатра надо проверить! Трэй, по сравнению с ним, был просто паинькой.
Кингз, видать, остался доволен «казнью». Поправив галстук, он медленно, с достоинством покинул подвал, и всё время, пока он шёл, я испепелял его спину в белом костюме ненавидящим взглядом. С этой сукой я разберусь попозже. Я его достану! Я буду по одному отрезать ему пальцы – сначала на руках, потом на ногах, и скармливать ему же!
Многие говорят – когда смерть смотрит тебе в лицо, вся жизнь проносится перед глазами. Херня это всё! Мне не раз доводилось попадать в такие ситуации, когда я был на волоске от гибели, когда ледяное дыхание смерти прохаживалось по моей спине. Нет никакого «озарения прошлого». Есть лишь страх. Безраздельный, всеобъемлющий страх. За себя, за близких людей. Я много раз такое испытывал. На войне, во время гибели семьи – и снова это липкое, отвратительное чувство. Теперь я боялся за друзей. За Бака, за Трэя, за Стефана, который остался на стрёме, за малыша Ройси.
Крикет куском тряпки стёр лишнюю кровь с мачете и уверенным, развязным шагом направился ко мне.
— Ну чё, нигга, ты следующий! Думаешь, я забыл? Теперь-то я на тебе отыграюсь!
Но я не слушал его. Весь мой слух обратился на какой-то странный, еле различимый звук, доносящийся сбоку. Трэй! Вот же параноик! Он всегда был мнительным, за что мы нередко посмеивались над ним, но сейчас, в эту самую секунду, паранойя Трэя могла спасти нам всем жизнь. Трэй как знал, что что-то пойдёт не так. Видимо, по этой причине он и заныкал в карманах что-то острое, потому что я сумел различить звук трения металла об веревку.
Пенька звонко лопнула, и клянусь, этот звук был самым сладким и желанным для меня из всех, что я когда-либо слышал.
Крикет оторопел от неожиданности, когда здоровяк Трэй, до этого остававшийся неподвижным и тихим, как мышь, вдруг резко вскочил и молнией накинулся на него, держа в руке небольшой скальпель. Матерясь на чём свет стоит, Трэй несколько раз вогнал скальпель в грудь маньяка, и Крикет, хрипя и пуская горлом кровь, судорожно попытался схватить его за патлы. Битва продолжалась недолго – на мгновение Трэй замешкался, и этого было достаточно, чтобы охранник обрушил на его голову удар мачете плашмя. К моей скорби, Трэй отключился, но Крикет не стал его добивать – он чего-то испугался, раз кинулся из подвала наутёк.
— Трэй!! — заорал я, дёргаясь на стуле и пытаясь подобраться к лежащему поближе. — Очнись, мать твою!!
К счастью, башка у Трэя оказалась достаточно крепкой, да и удар пришёлся сильно. Охая, негр очнулся и вскочил было, чтобы догнать Крикета, но тот был уже далеко. Чёртов трус! Беззащитного он пытать горазд, а вот сражаться с вооруженным человеком, пусть и всего-навсего со скальпелем руках – кишка тонка!
Трэй бросился ко мне, быстро-быстро освобождая меня от пут. Скальпель был острым, так что верёвка поддалась скоро, и уже спустя минуту я стоял на ногах, разминая затёкшие конечности, подходя к Бакли и проверяя его пульс. Мёртв.
— Мы отомстим за тебя, homeboy!
— Отомстим.
С этими словами ко мне подошли Трэй и малыш Рамси – ещё один чувак из нашей банды, кому повезло выжить.
— Но сначала, надо валить отсюда, и как можно скорее. Копы наверняка на подходе.
Я кивнул, и мы спешно направились на выход из подвала. Трэй и Ройси молча несли тело Бака, а я, захватив с собой пистолет, обошёл их выскочил на улицу – разведать местность на наличие потенциальных гангстеров и копов. Всё оказалось чисто – подвал наш располагался заброшенном доме в сельской местности за чертой города, так что вокруг не было ни души.
Моё внимание привлёк чей-то старый пикап с деревянными бортами, который неприметно прятался в тени ржавых гаражей и отсвечивал в дневном свете корпусом с облупившейся краской. Интересно, эта рухлядь ещё работает?..
Растяпа-водитель оставил ключ зажигания в замке, что было нам только на руку. Я осторожно пролез через приоткрытое оконное стекло и попробовал завести машину. Двигатель завёлся с полпинка – не пикап, а настоящий трактор!
— Крикет скрылся на мотоцикле!
Трэй указал мне на взрытые протектором следы колёс на песке.
— Видал? Этот козёл рванул отсюда, что есть дури. Ничего, он ещё ответит за это!
Мы уложили тело Бакли в деревянный кузов, надежно закрепили его и накрыли плотной тканью, которая обнаружилась тут же, в пикапе. Трэй сел за руль, я и Ройси расположились в сиденьях рядом, и в самом угрюмом и тяжёлом расположении духа мы тронулись по направлению к городу.
За всю дорогу никто не обронил и слова – даже бодрый джаз в исполнении Фрэнка Синатры, транслируемый по радио играл, не мог поправить дело. Вдруг музыка прервалась срочным выпуском новостей.