«Экстренное происшествие случилось сегодня утром в отеле «Спарклтон-Армс»! Неизвестные преступники, предположительно – какая-то новая ячейка негритянской мафии, совершили вооруженное нападение на отель, есть пострадавшие. По предварительным данным, в результате перестрелки было убито семеро человек, количество раненых уточняется. На настоящий момент ведётся следствие, представители правопорядка опрашивают свидетелей, однако личности нападавших до сих пор не были установлены. По словам детектива Берниссона, причиной вооруженной атаки может быть ответная реакция на расизм. Известный филантроп, господин Джон Джеймс Кингз III, выразил свои сожаления по поводу случившегося и отметил, что хотел бы взять расследование под свой личный контроль, так как нападение представляет прямую угрозу благосостоянию горожан и подрывает основы цивилизованного мирного общества. А теперь к прогнозу погоды…»
— Вот сука! Скользкая гнида, падла! — тут Трэй не выдержал и что есть злости треснул по приёмнику. — Не, ну ты это слышал?
— Ага! — согласился я.
— Прямая, мать его, угроза благосостоянию горожан!..
— Да он сам представляет, мать его, эту самую угрозу! Не, ну это пиздец несправедливость!
— Ещё, видите ли, захотел «взять расследование под свой личный контроль»! — передразнивая голос дикторши, в разговор вклинился Ройси. — Как бы он теперь не докопался до нас! Я не хочу в тюрьму!
— Спокойно, братва, — успокоил их я. — Мы были в банданах, так что пусть хоть изыщутся! Не станут же они, в самом деле, всех негров в Лас-Либертаде шмонать!
— А вдруг станут?
— У Кингза на это все его денежки и уйдут! — хохотнул Трэй. — Нас-то в Лас-Либертаде – десятки тысяч!
— Эй, гляди! — я нетерпеливо потряс его за плечо. — Сверни-ка на этом указателе!
— А чё? — удивился Трэй.
— Сверни, говорю.
— Ну, свернул.
— Это Лонг Пайл, родная деревня Бака. — пояснил я. — Помню, он как-то сказал мне, что хотел бы, чтобы его похоронили дома.
— А ещё он говорил, что он за кремацию, и чтобы его прах развеяли над озером!
— Ну, самостоятельно мы его вряд ли кремируем… Но это не значит, что он не должен быть похоронен по-человечески.
Мы проехали по жутко раздолбаной грунтовке по направлению к деревне около мили, после чего притормозили у старого покосившегося деревянного дома, где, судя по всему, давно никто не жил.
— Вон кладбище, — махнул я рукой. — Но какая нахрен разница. Нас отпиздят, если там увидят, так что предлагаю хоронить его здесь.
Трэй кивнул, и мы принялись за работу. В кузове пикапа лежали две штыковые лопаты, и добрые два часа мы копали глубокую, почти в полтора метра, могилу для Бакли. Ройси с сигаретой в зубах всё это время стоял на стрёме, зорко поглядывая по сторонам, не приближается ли к нам кто. Духота стояла страшная, и в воздухе уже начинал ощущаться сладковато-приторный душок разлагающегося тела.
— Я надеялся, что мне никогда не придётся делать это – хоронить товарища. — хрипло сказал я.
— Да уж, я чувствую себя сейчас самым паршивым образом. — Трэй устало отёр потный лоб, тряхнул головой и снова налёг на лопату.
— Он был верным товарищем и лучшим другом, — продолжил я. — Он всегда мог прикрыть, всегда мог помочь в трудной ситуации. Мы дружили с детства. Вместе дрались «стенкой на стенку» с другими ребятами, вместе впервые попробовали алкоголь и травку. Помню, как-то мы чуть не поссорились из-за девушки, но всё же это не сломало нашу дружбу.
Я бросил лопату, и мы с Трэем, кряхтя и отплёвываясь от нестерпимой жары, аккуратно уложили тело Бакли в могилу, а затем засыпали его землёй. К нам подошёл Ройси с бутылью самогона, которой он где-то ухитрился разжиться в бардачке.
— Помянем! — торжественно сказал он.
Половину бутыли мы сразу приговорили на троих, остальное вылили на могилу. Теперь Бакли будет пить алкоголь в раю.
— Прощай, Бакли, — я на мгновение помолчал. — Покойся с миром.
— Мы за тебя отомстим, чувак, — поклялся Трэй. — Ей-Богу, этот ублюдок Кингз пожалеет, что выродился на свет!
— Пусть твоя душа окажется в лучшем мире, чем этот. — тихо сказал Ройси, и мы медленно развернулись и побрели к машине.
====== Глава IX “Бой продолжается” ======
Два дня минуло с момента разгрома злополучного отеля. Из пятнадцати чёрных парней, что с нами пошли, выжило всего шестеро. Мы до конца надеялись, что седьмой тоже выживет, но он умер в больнице, так и не приходя в сознание. Несмотря на жуткую расправу, которой грозился нам Кингз, несмотря на все жертвы, молодёжь валила толпами. Все наперебой просились в банду, все хотели быть частью большого сообщества – подняться с самых низов, от положения негра из бедного района, до заматерелого гангстера. Я спрашивал многих, зачем они идут к нам. У молодых парней реакция на мой вопрос была примерно одна и та же: «Как это – зачем?» Многие, насмотревшись гангстерских фильмов вроде «Лица со шрамом» с Полом Муни в главной роли, были твёрдо убеждены, что быть бандитом – это круто и романтично. Я лишь усмехался в ответ на такие слова – не хотел никого переубеждать. Тем более, насильно никто никого не втягивал, а мы нуждались в новичках.
Особенно нарадоваться я не мог на малыша Ройси, который пришёл в нашу банду совсем недавно и был ещё, по сути, зелёным мальчишкой. Тем не менее, после перестрелки в «Спарклтон Армс» он как-то сразу повзрослел – движения его приобрели размеренность, умный расчёт, а взгляд стал серьёзным.
На днях мы выбирались далеко за город, на стрельбище. Ройси взял с собой мелкокалиберную рычажную винтовку – несмотря на все просьбы и уговоры, отец так и не доверил ему крупный калибр. Всю дорогу мы посмеивались и подшучивали над Ройси, но он мужественно сносил все наши подколы и лишь загадочно улыбался в ответ. И не зря, сукин сын! Он всех нас уделал! Из семи-восьми наших попаданий Ройси уверенно бил десяточку.
— Пресвятая Матерь, чувак! — Трэй крякнул, прослеживая, как подросток бацнул из винтовки в самую серёдку мишени. — И где ты так только наловчился?
— Отец часто берёт меня на охоту.
— Ну дела! Эх, мне бы такого отца!
Все засмеялись.
— Это всё баловство, Ройси, — сказал я, трепля подростка по непослушным вихрам и протягивая ему винтовку М1-Гаранд, которую мы так ловко спёрли у Кингза. — Попробуй-ка из этого.
—Тяжёлая! — ахнул подросток, беря её в руки.
Он подержал её какое-то время, прикидывая вес, после чего ловко взвёл курок, прицелился и сделал несколько пробных выстрелов.
Два, три, четыре! Все в мишень.
— Сойдёт! — удовлетворённо хмыкнул Ройси.
Да уж, этот-то сделает из Кингза решето.
…Сегодня я был дома. На часах показывало только без пятнадцати восемь утра, и я делал зарядку под бодрый джаз, играющий в приёмнике. Сделав полтора десятка отжиманий и два десятка приседаний, я пошёл на кухню – завтракать. Честно говоря, после смерти Бакли мне и кусок в горло не лез, но я заставлял себя есть – одним святым духом сыт не будешь. Я соорудил хот-дог из поджаренной на растительном масле сосиски, овощей, которые валялись в холодильнике уже неделю и чудом не сгнили, и булки, политой кетчупом. Пока я ел, на радиостанции сменилась песня, и заиграла моя любимая «Джиперс Криперс» в исполнении квартета Братьев Миллз.
Песня была весёлой, но на душе у меня кошки скребли. К чувству горечи от утраты матери и братьев прибавилась ещё и смерть Бакшота. Сколько судьба может издеваться надо мной? Будто недостаточно ей было моей семьи!
Погружаясь в свои мысли, я вспомнил далёкие времена, когда и я, и Бак были ещё совсем мальчишками. Нам было по двенадцать лет обоим, когда однажды мы устроились работать в бар к одному итальянцу. Помню один случай. Как-то раз в бар заявился мужик средних лет и нажрался, как свинья. Он пил, пил и пил, и всё никак не мог остановиться. Довольно скоро он всех заебал. Он хамил нам с Баком, мол, мы «слишком медленно тащимся со своими подносами и вообще не уважаем его». Он задирал посетителей и при всех полез к официантке. Странно, что ни у кого из присутствующих не нашлось яиц, чтобы вломить как следует этому «ветерану, который в Первую Мировую зады фрицам надирал». Мистер Рамоэлло рвал и метал – орал, чтобы тот выметался к чёртовой матери, но сам близко подходить побаивался. Тогда Бак сообразил – по-быстрому сгонял в аптеку, купил там снотворное и что есть дури сыпанул полпачки в выпивку буйному вояке. Тот выпил, не глядя, и через десять минут наконец угомонился. Мы сдали его копам в обезьянник. Определённо, Бак был смышлёным пацаном.