Выждав минуты две, Стэфан тихо скомандовал:
— Чувак, давай за ними. Только осторожно, чтобы нас не засекли!
— Да знаю!..
…Мы покинули южный район Саут-Хобокен. Фургон, которому мы сели на хвост, направлялся на север.
— Бордель находится тут же, неподалёку, на границе между Хобокеном и Чайна-Тауном. Впрочем, сейчас сами увидите, — Стэбби усмехнулся. — Гиблое место здесь, конечно… Знакомый мне рассказывал, как оттягивался однажды в одной опиекурильне у китаёз. Довыёбывался… Очнулся голый в подворотне. Всего обобрали, даже два зуба золотых изо рта выбили.
Трэй хохотнул:
— Ну и ну! Хорошо ещё, что живой остался!
— Это точно! — согласился Стэб.
Так, виляя за фургоном по узким улочкам, мы попетляли с четверть часа и наконец затормозили у неприметного трёхэтажного здания, сильно напоминающего среднего пошиба отель. Вывеска на нём недвусмысленно намекала, какого рода услуги тут собрались предоставлять: «Джентльменский отель. Эскорт-услуги. Постоянным клиентам – скидки!»
Я даже сплюнул, глядя на эту мерзость. Вот, значит, как это называется? Ничего, сейчас мы покажем этому ублюдку-хозяину и его шестёркам, почём фунт лиха!
Вкидывая ярко-алую бандану на лицо и сверкая чёрными, как смоль, глазами, Трэй с полпинка распахнул дверцу машины, щёлкнул затвором, задиристо обернулся на нас со Стэбби и крикнул:
— Ну чё, ниггеры, постреляем?!
И открыл шквальный огонь по фургону.
В ту же секунду дверцы того распахнулись, и оттуда начали палить по нам – вооружённый дробовиком коренастый латинос в чёрной куртке с пассажирского сиденья, а рядом с ним – тощенький, но чрезвычайно дерзкий азиат, то ли ради выебонов, то ли взаправду стреляющий с двух рук, по-македонски.
Вскипев яростью, я что есть силы вдавил спусковой крючок и почувствовал, как автомат в моих руках зашёлся, будто в лихорадке. В ту же секунду очередь прошила азиата справа, и он, завопив было, но тут же смолкнув, уронил оружие, а спустя мгновение ничком повалился и сам. Грохот от выстрелов прокатился по всему кварталу, и мне заложило уши. Острый запах от сгоревшего пороха неприятно ударил в ноздри.
— Давай, давай!..
Стэбби снял второго бандита, и мы на миг укрылись за машиной, чтобы перевести дух и перезарядиться. Только сейчас я смог расслышать, как слабый женский крик доносился из металлической коробки фургона, стоящего впереди.
— Всё, что ли?..
— Как же! — злобно зарычал Трэй и поморщился.
— Ты ранен?
— Да, зацепили маленько… Из отеля шмаляют…
— Щас мы их оттуда выкурим! — мстительно сказал Стэб, но тут же сменил тон на обеспокоенный, увидев кровь на штанине у приятеля: — Слушай, надо бы тебя к доктору… Вон сколько кровищи натекло…
— Ничего, пару дробин всего… — Трэй криво растянул непослушные губы в подобие улыбки. — Как там? «Шрамы украшают настоящего мужчину»… — и тут же не выдержал, выдал в своей коронной манере: — Вот словил маслину Трэй, будет привлекать блядей!
— Дай-ка я тебя осмотрю!
Я был на войне, так что кое-какими навыками полевой медицины я обладал. Разорвав ткань, куда угодила пуля, я внимательно осмотрел место попадания и резюмировал:
— Картечью зацепило. Сейчас наложим повязку, а потом тебя надо будет срочно к доктору, он пулю достанет.
— Да ладно тебе, Гасто! — начал отнекиваться Трэй. — Опять ты начинаешь! Это же всего лишь царапина!
— Не спорь!
Туго перебинтовав ногу товарищу, мы со Стэбби отволокли его в укрытие, а сами затаились за фургоном и стали думать, как бы нам замочить оставшихся в отеле бандитов.
— У меня гранаты есть, — зашептал Стэфан.
— Не доверяю я твоим гранатам…
Стэбби не на шутку рассердился:
— Да ладно тебе! Что ж теперь, ты тот случай до самой старости припоминать мне будешь?!
— Да ладно, я пошутил! Короче, план таков. Ты кидаешь гранату, я расстреливаю всех, кто остался.
Так мы и поступили.
Едва стоило прогреметь взрыву, выбившему все стёкла на первом и втором этажах, как из главного входа выбежали двое единственных выживших китайцев – белых, как полотно, и сплошь в крови. Я добил их двумя меткими выстрелами.
В ту же секунду опять послышался слабый женский крик со стороны фургона.
— Не бойтесь, дамы, мы не будем убивать вас!
Я быстро обшарил убитого латиноса, нашёл в одном из карманов его чёрной куртки ключ и отпер наконец кузов.
Внутри оказалось семь девушек, насмерть перепуганных. Они сидели, забившись в угол, и расширенными от ужаса глазами взирали на нас со Стэбби.
— Мы не будем вас убивать! — как можно более дружелюбно повторил я и в знак добрых намерений передал оружие товарищу, а сам поднял вверх руки. — Мы пришли освободить вас!
Девушки были разные, подбираемые, по всей видимости, по предпочтениям для всех видов клиентов – высокие и низенькие, худые и толстушки, негритянка, азиатки, европейки и даже одна индианка. Убедившись, что мы и в самом деле не собираемся причинять им ничего плохого, они загалдели разом, неуклюже лепеча слова благодарности и причитая. Мы со Стэбби опешили, заслышав иностранную речь – видать, отель был каким-то элитным, раз товар сюда везли аж с самой заграницы. Но один язык, английский, я узнал безошибочно, как любой американец.
— Поверить не могу, мы спасены!.. Слава Богу!..
Рассеянно я обернулся на голос… и в ту же секунду замер, застыл на своём месте, словно громом поражённый. Одна из девушек, негритянка, которая сидела ближе прочих к выходу из фургона – маленькая, хрупкая, словно девочка-подросток, зябко ёжилась, обнимая себя за голые худые плечи, и испуганно смотрела куда-то мимо меня – на сухую землю, где в лужах крови лежали убитые в перестрелке бандиты. Мы встретились с нею взглядами, и моё сердце сжалось – её чудесные лучистые глаза, карие с голубыми вкраплениями, выглядели усталыми и заплаканными. Остальные мелочи я подмечал уже на каком-то автомате – миловидное личико с узким подбородком, пухлые, как у всех негров, губы, копна пышных кучерявых волос…
Из ступора меня вывел голос Стэбби:
— Слушай, homie, куда их? Замёрзнут ведь, октябрь на улице… Вон у них обогреватель стоит!
— Думаю, надо их отвести в мотель куда-нибудь, чтоб подешевле, — я очнулся и тряхнул головой, прогоняя наваждение окончательно. — Первое время там будут жить, а дальше уже освоятся… Рядом с домом Трэя, слышал, вроде как есть дешёвый мотель…
Стэбби скривился:
— Это ночлежка для бездомных-то? Хорошо местечко!
— А ты куда предлагаешь?
— Ну, не знаю…
— Не надо нас в ночлежку! — вмешалась негритянка, которая, оказывается, внимательно слушала наш разговор. — Там бомжи и наркоманы, а мы всё-таки девушки, к тому же беззащитные! Я поговорю с Василикой и Джией, может быть, нам надо обратиться в полицию или в посольство – чтобы нас отправили на родину…
— А ты сама откуда?
— Я местная, — девушка улыбнулась, но, заметив, как изумлённо вытянулись при этом наши со Стэбби лица, не выдержала, рассмеялась и смущённо прикрыла рот ладонью.
— Вот те на!.. А как же так получилось?..
— Я родилась в Локэше, — объяснила негритянка. — А потом мне пришлось уехать, меня похитили… В общем, долгая история.
— Ясно… Короче! — я окончательно взял себя в руки и наконец сумел придать тону достаточной, почти командирской, сухости. — Скажи остальным девушкам, пусть садятся в машину, мы отвезём вас в город, в посольство или куда там, как скажете. А мы пока сгоняем, проверим, всех ли добили сволочей, которые хотели продать вас в рабство.
— Ладно!.. Скажите, как вас зовут? Мы ведь даже не представились друг другу!
— Это Стэфан, — я кивнул в сторону своего товарища, и тот миролюбиво заулыбался, козыряя всем присутствующим в фургоне. — А я Густаво Райес. Можно просто Гасто. Или Гус.
— Понятно… А я Мэри Чэйрбёрд! — негритянка снова одарила меня белозубой улыбкой, а затем отвернулась и стала что-то вдохновенно втолковывать сидящим позади неё притихшим девушкам – те слушали, затаив дыхание.