Припарковав тачки в глухом переулке, мы вытащили всё необходимое и скучковались вокруг Стэбби – на днях он откуда-то достал карту канализации города, и сейчас коротко раздавал нам указания, как и куда двигаться, чтобы добраться до сцены театра.
— Спускаться будем здесь, — он кивнул на чугунную крышку люка, на которой стоял, — Дойдём до точки, а там придётся немного попотеть, мать его.
— Дерьмовая работёнка! — съязвил Трэй и захохотал.
— Тише ржите, жеребцы! — шикнул я. — Педро, ну чё там, ребята на месте?
— Сейчас проверим, амиго.
Кубинец вытащил рацию, включил её и вполголоса обратился:
— Эл-Си-Эйч-Три, приём! Как слышно нас?
—Эл-Си-Эйч-Один, слышно превосходно! — охотно захрипел передатчик. — Ну что, вы пошли? Приём!
— Да, пошли. Как заметите чего – сразу докладывайте, приём!
— Вас понял! Конец связи.
Педро убрал рацию, и мы осторожно отвинтили люк и начали по одному спускаться в канализацию. Первое, что сразу бросилось нам всем – это ядрёная вонь дерьма, от которой слезились глаза.
Трэй, идущий позади меня, грязно выматерился:
— Твою мать, ща блевану!..
— Жаль, что противогаз никто не догадался взять!..
— Чш! — строго зыркнул я на сзади идущих. — Мы же на задании!.. Стэбби, что там по карте?
— Мы только выдвинулись, так что идти ещё долго, — с невесёлой усмешкой отозвался тот, шагая впереди и сосредоточенно уткнувшись в карту. — Осторожно идите, а то тут скользко пиздец…
Шагать и впрямь приходилось практически в экстремальных условиях. Помимо невыносимого душного смрада, вокруг было очень темно и тесно. Канализация представляла из себя траншею высотой чуть больше половины человеческого роста, по краям которой располагались небольшие бортики – они были единственным местом, вдоль которого представлялось возможным пройти. Но и тут нас на каждом шагу подстерегала опасность – каждое неосторожное движение грозило падением в зловонную мутную жижу, а ноги наши то и дело задевали бегавшие здесь в изобилии крысы, невидимые в темноте.
— Чёрт бы это всё побрал!.. Стэбби, долго ещё там?
— Пятьдесят метров!..
Я на мгновение прикрыл глаза, мучительно отгоняя от себя обстоятельства всего происходящего, и погрузился в воспоминания. Почему-то на ум пришёл случай, как я впервые попробовал пива. И впервые узнал, каково это – когда за удар не можешь ответить ударом.
Мне было в ту пору четырнадцать, паспорта у меня, понятное дело, ещё не было, и, что хуже всего, я выглядел, как типичный зелёный мальчишка – неловкий, большеголовый и длинношеий. Но пива страсть как хотелось! Поэтому я, подбив с собой ещё пару пацанов для храбрости, отважился попросить Стэбби – дескать, он здоровее, выше, и ему продадут. Расчёт наш оправдался, и мы, счастливые и торжествующие, удрали в самый дальний угол районного парка, заняли бетонную клумбу и начали пробовать – щурясь и пофыркивая от непривычного вкуса доселе неизвестного нам напитка. Того, что нас спалят взрослые, мы не боялись – сухого закона уже пару лет не было и в помине, так что пить можно было без опаски. Однако мы как-то упустили из виду то обстоятельство, что старый добрый расизм никто не отменял. Не успели мы расправиться с первой бутылкой, как к нам не спеша, с чувством самодовольства и осознанием собственного физического превосходства, подошёл полицейский в тёмно-синей форме. В грубой форме он предъявил нам, чтобы мы выкинули бутылки и катились нахер. Ну а мы что? Мы послали его нахер в ответ, парировав, что за пиво мы заплатили, и по закону имеем право пить там, где захотим.
…Полицейский избил в тот раз Стэбби – одного удара этому ублюдку хватило, чтобы отправить моего кореша в нокаут так, что у того врачи потом в больнице диагностировали сотрясение мозга. Мне тоже досталось, когда я, разъярённый и чуть ли не плачущий от несправедливости мира, бросился на обидчика. Коп откинул меня, как щенка, и приложил по почкам с такой силой, что я долго ещё потом, с полчаса, корчился на асфальте и хрипел от боли, в то время как насмерть перепуганные остальные мои товарищи покорно выбросили бутылки а затем, похватав меня со Стэбби под мышки, отволокли прочь.
То, что полицейские в США – те ещё изверги, ни для кого не секрет. Если уж за распитие пива нас так отдубасили, то что с нами будет, когда вскроется, что мы сколотили свою группировку и виновны во множестве убийств? Не думаю, что судья объявит о своём снисхождении, скорее даст вышку – и высоковольтный трон, как венец «правосудия».
Из воспоминаний меня вырвал голос Стэбби:
—…Это здесь. Сцена театра находится над нами всего в шести метрах, — он посветил фонарём вверх а затем обернулся куда-то назад: — Локки, Бибоп, вы захватили лестницу?
— Конечно, босс! — отозвался один из незнакомых мне негров, мелкий и щуплый, но зато с голосом, как у здоровенного рослого бугая. — Складная лестница – штука не из дешёвых. Здесь рубить будем?
— Да. Прямо тут, куда я сейчас указываю фонарём, окей?
— Да, nigga, поняли! — кивнули ребята и, засучив рукава и молодецки поплевав на ладони, принялись за дело.
Меня их работа не интересовала, так что я отошёл в сторонку, достал из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил. Не буду скрывать – нервничал я ужасно. Что, если всё накроется, потому что что-то пойдёт не так? Кингз – крайне хитрая и умная сволочь. Он знает, что мы охотимся на него, так что я почти не сомневался в том, что этот хер выкинет нам какую-нибудь гадость. Только вот какую – я не мог себе представить, как бы ни пытался. Он чём он думает? Думает ли он, что мы рискнём пойти напролом и ворвёмся в театр, расстреливая всех на своём пути? Или же…
— Эл-Си-Эйч-Один! Передаёт Эл-Си-Эйч-Три, приём!
— Слушаем вас, Эл-Си-Эйч-Три! — взволнованно сказал Педро, хватая рацию и нажимая тангенту. — Приём! Что у вас?
— Сообщаю – «птичка» влетела в гнездо. «Сверчок» с нею, а также ещё три «няньки» со «снарягой». Какие наши действия, приём?
— Не высовывайтесь, продолжайте наблюдение! У нас всё под контролем, конец связи.
— Вас понял, конец связи!
— Ну, ребята, — медленно произнёс кубинец, пряча передатчик и обращаясь к нам. — Наступает наш парад! Кингз и Крикет подъехали, их охраняют трое вооружённых солдат.
— Меньше метра осталось, босс!.. — звонко отозвался Бипоп откуда-то сверху. — Сантиметров семьдесят ещё, не больше!.. Дайте нам ещё двадцать-тридцать минут максимум!
— Давайте, homies! — подбодрил их Трэй. — Мы прям шахтеры, ёбаный в рот.
— Ну, мы руду не откапываем, — улыбнулся Стэфан, — Мы скорее землекопы, или что-то вроде того.
Трэй отмахнулся:
— Один хер! Кстати, совсем забыл – у меня самогон есть, классная штука, старик Робинсон варганил, на ягодах! Кто хочет?
— Не, я что-то не хочу, — неохотно протянул я. — Чувствую, не полезет мне сейчас в глотку пойло… Не знал, что батя Бакшота гонит бухло.
— Ещё как!
— А вот я не откажусь, пожалуй! — сказал Стэф. — Я уже пробовал как-то, очень зашло!
— Только мне оставь, братан, — ухмыльнулся Трэй. — А то нажраться ещё не хватало!
Когда алкоголь был весь выпит, мы уселись вдоль стены и, ожидая, пока Локки и Бибоп дорубят проход к сцене, начали тереть на свои жизненные темы:
— Эх, бабу бы сейчас… — вздохнул Стэбби. — Две недели без перепихона!
— А я тёлочку недавно одну подцепил! — похвастался Трэй. — Попка у неё орех, такую полюбить не грех! А ты Гасто, как там со своей Мэри?
— Нормально всё с Мэри. Милая деваха.
— Денег накопилось пиздец много! Хоть жопой жуй!
— Это точно! — подтвердил Стэбби. — По крайней мере, у нас, а ещё у всех тех, кто с нами активно работал.
— Признаюсь, у меня такого количества бабла никогда не было на руках, — сказал Трэй. — Прям не верится даже как-то.
— Богачи, ёпта!..
Едва я сказал это, как с потолка что-то с глухим звуком рухнуло, а затем в воздухе пролетел огромный пласт грязной чёрной земли.