— Почему ты мне сразу не сказал? — хотел было возмутиться я, но передумал. — Ладно, неважно. А где живёт этот телохранитель?
— Приходи днём, — Педро затянулся трубкой и усмехнулся. — Я разузнаю у брата, что ему известно, а ты пойдёшь к телохранителю. Это негр, его зовут Дональд Крикет, ему тридцать. Только не убивай его. У него жена, маленький сын… Ты же не хочешь стать таким же, как те люди, что убили твою семью?
Я тепло попрощался с Педро и быстро зашагал домой, обдумывая услышанное, а заодно вспоминая, как в далёкие тридцатые годы, я, будучи ещё несмышлёным мальчишкой, проводил время с Бакшотом, Стэбби и Трэем.
Весёлые времена были в старшей школе, когда мы начали вовсю подрабатывать. Как-то раз мы нанялись грузчиками в бар к одному мужику. Помимо основных обязанностей, частенько за дополнительную плату мы помогали ему спускать с крыльца особенно буйных пьянчуг. Самым лучшим вышибалой из нас был Стэбби, в свои пятнадцать лет выше нас на целую голову и сильный, словно Голиаф. На спор он не боялся потягаться и со взрослым человеком. В принципе, хозяину достаточно было держать его одного, но бармен, человек широкой души, с удовольствием принял на работу всех нас троих и платил, по тем временам, неплохие деньги – два бакса в неделю.
Всё заработанное я старался не тратить и относить домой. За всё время, что я проработал в баре грузчиком, я лишь дважды позволил купить себе лакомства, типа сладкой газировки или жареных тыквенных семечек. Боже, как мало мне нужно было тогда для счастья! Семья, работа, друзья да семечки с газировкой…
А сейчас, чувствую, мне не скоро удастся смыть со своей души грязное клеймо преступника. Даже если власти или кто-то ещё пока не знали то, что я ступил, как говорят священники, на путь далеко не истинный, это прекрасно знал я. Я перестану себя уважать, если буду убивать невинных и превращусь в зверя.
Размышляя так, я незаметно вернулся домой.
На часах было пять утра, но спать совсем не хотелось. Делать всё равно было нечего, как что я решил немного прибраться. Найдя в кладовке веник и совок, я решил начать с кухни, самого грязного места в доме. Половину её занимал ковёр, другую половину – дощатый пол. Ритмично смахивая пыль, разный сор и крошки, я незаметно для себя увлёкся и пришёл в умиротворённое состояние духа. Уборка меня всегда успокаивала, во время уборки у меня в голове невольно начинал играть какой-нибудь приятный блюзовый мотив, и я буквально начинал порхать по всей квартире, выметая из каждого угла пыль или сор, до которого только мог дотянуться.
Помню, когда мама и братья были живы, то и дело у нас случались безобидные перебранки насчёт того, кто будет убираться. Мама всегда настаивала, что это должна быть она, а я всячески её отговаривал и убирался сам, даже если мне из-за этого приходилось пропустить работу. Хозяин бара, мистер Рамоэлло, всегда с пониманием к этому относился. Да и к тому же, работал я у него нелегально.
Закончив уборку, я заправил кровати братьев, разложил комиксы и книги по алфавитному порядку в шкафу и с чувством выполненного долга отправился на балкон курить. Рассвет уже занимался, и край неба начал сереть.
Я курил, щурясь на ночные огни, а сам думал, что какая же всё-таки это замечательная штука – табак. Сколько всего в жизни не курил, и траву тоже, но к табаку привык сильнее всего.
====== Глава V “Крикет” ======
Комментарий к Глава V “Крикет” Сорян, что и тут флэшбек. Знаю, что перебарщивать с флэшбеками нехорошо, но я не удержался.
— Гус, — сказал Джеймесон, глядя в полупустую кружку с пивом. — Почему выжили именно мы четверо? Почему Сэйлс не спасся, или Нигга Джонс?
— Не называй его ниггой, Сержант. Это расизм, — обрубил я приказным тоном. — Я для тебя тоже, что ли, нигга?
— Да ладно тебе, Гус! Он сам себя так называл, ему нравилось это прозвище. Да и мы все негры.
Луис залпом допил пиво, после чего потянулся в карман за самокруткой, коробок с которыми он в качестве трофея стянул у какого-то мёртвого фрица, чиркнул спичкой и закурил. Помолчав так с минуту, он снова спросил:
— Почему Господь не спас весь взвод, а только нас четверых? Почему он сделал так, что Руфус Риггз никогда больше не исполнит свою мечту стать «самогонным королем»? Почему Бог сделал так, чтобы Джонс никогда больше увидит свою любимую семью, племянниц и братьев? Почему почти весь наш взвод полёг в этой долбаной деревне, в этих сраных Альпах?
На минуту в воздухе повисла тишина – я и Луи курили, и каждый из нас крепко думал о своём. Когда мы почти синхронно потушили окурки, я решил первый прервать молчание:
— Просто мы чертовски везучие мазафаки, homie.
— Опять ты со своим слэнгом, Густаво, — впервые за все время разговора Луис улыбнулся.
Только мы хотели закурить по новой, в наш импровизированный бар, размещавшийся в полусгоревшем ресторане во французской глуши, вошел Грегори Грэмси. С большой неохотой, но сигареты пришлось убрать – ибо наш товарищ еврей-мулат на дух не переносил табачный дым.
Грегори сел к нам, принюхиваясь и чихая.
— Опять смолите, гои нечестивые? — он состроил недовольную гримасу и снова чихнул.
— Уже нет, Грег, — сказал Луи.
Служили мы, как было несложно догадаться, в отдельной пехотной бригаде, состоящей только из негров и мулатов. А как иначе? Сегрегация затронула не только мирную жизнь, но и армию. На данный момент, так как наш взвод был почти полностью разбит, нас прикоммандировали к другому чернокожему взводу.
...Пока мы пили, я невольно ещё раз осмотрел бар и лишний раз подивился, как тут только всё держалось ещё. Правая часть помещения была практически уничтожена пожаром, а крыша наполовину обвалилась из-за попавшего в неё танкового снаряда.
В какой-то момент мне стало душно, и я, коротко извинившись перед соратниками, решил освежиться на улице. Осторожно обходя разломанный местами дощатый пол, я вышел из бара, и в ту же секунду вдруг откуда-то из-за угла раздался странный хлопок. Мой висок обожгло чем-то нестерпимо горячим, а по скуле и левой щеке немедленно заструилась липкая тёплая кровь. Реакция моя последовала незамедлительно – выхватывая из кобуры Кольт 1911, я прицелился в грудь бегущего прямо на меня фрица и выдавил спуск.
…Я зарычал и заметался в кровати, сбрасывая с себя ненавистное одеяло. Не сразу я понял, что случилось и куда делся чёртов немец. С минуту я тупо втыкал в потолок, целясь в него из пистолета Люгера, который я до боли, до побелевших костяшек пальцев сжимал в руках.
Сухой щелчок, затем ещё один. Выстрелить мне не дал предохранитель.
Проклятье! Это был всего лишь сон!
Пелена наваждения рассеялась без следа. Я сунул пистолет обратно под подушку и хотел было подремать ещё час, так как на улице было темно, но сон никак не шел.
— Чёрт бы это всё побрал!
Я с тяжелым вздохом поднялся в своей постели и направился на кухню. Хлопнув дверцей, я обнаружил в холодильнике газировку и сэндвич, заранее приготовленные с вечера. Как хорошо, когда не надо лишний раз тащиться в магазин! Быстро расправившись со своим скромным завтраком, я достал из-под раковины старую консервную банку и закурил, стряхивая пепел в жестянку, как пепельницу.
Я делал затяжку одну за другой, наблюдая, как голубовато-сизый дым лентой поднимается к потолку, а сам мыслями был далеко-далеко. «Реально ли вообще убить Кингза?» — спрашивал себя я.
Кингз – самый могущественный и влиятельный человек в городе. У него полно связей – и среди политиков, и среди кинозвезд и, в первую очередь, среди гангстеров. Трудно, очень трудно будет подобраться к нему. Но, с другой стороны, если сколотить банду – так ли уж это невозможно?.. Педро говорил, что Кингза можно будет достать через охранника. Как там того звали?.. Точно, вспомнил. Крикет. Легко запомнить. Как английская спортивная игра.
Я не мог сидеть спокойно, когда мысль о мести и расправе над Кингзом всецело завладевала моим существом. Накинув на себя тёмную куртку, я сунул в карман пистолет, запер двери дома на ключ и спешным шагом направился к сторожке Педро. Своего бывшего соратника я в ней я не застал, зато нос к носу столкнулся с каким-то азиатом, который невозмутимо сидел на скамейке и, сонно прикрыв глаза и морща нос с тонкими усиками, флегматично пил из крошечной чашечки горячий напиток, похожий на чай.