Мне больно осознавать, что я положил столько лет ради тех, кто не способен даже оценить по достоинству то, что я сделал, чем и кем пожертвовал, лишь бы их сон был спокойным. Нет слов, дабы описать моё разочарование. Когда-то давным-давно, ещё до того, как стать Хранителем, я был простым пареньком с желанием отомстить. Тогда Анна признала, что во мне идеальный баланс добра и зла, хорошего и плохого. Поэтому я оказался достоин звания, что получил. Но какое, к чёрту, добро и зло? Людям вообще нет дела до таких понятий. Они как муравьи, но даже у тех есть желание работать и изменяться для выживания.
За что погиб Ю? Зачем он бросился на клинок, предназначавшийся мне? Чтобы вот эти жили тихо и мирно дальше? Нет. Не будь я Палачом, непредвзятым судьёй и исполнителем, то вырезал бы к чёрту всю вселенную. Потому что существа, подобные людям, просто недостойны дара жизни. Божество, что сотворило их, поступило крайне глупо. Конечно, умный слушатель вопросит, мол, ведь есть же свет, в конце-концов. Конечно. Но его не хватает, чтобы перекрыть бесконечную тьму миллионов, нет, миллиардов душ. В них просто слишком мало всего этого… Искренности, сострадания, чувства долга, желания помочь ближнему…
Любви.
— Ты постарел.
— А ты всё та же.
Немезида — тёмные волосы вьются на ветру с лёгким шорохом, вторя шороху серого песка. Родные фиолетовые глаза смотрят яркими фонарями, будто в первый раз. В руках она держала смятую, но всё ещё узнаваемую остроугольную шляпу с широкими полями. Конечно, архимаг всегда были ниже меня, но сейчас она словно бы глядела сверху вниз. Странное ощущение… Будто удар ниже пояса.
Рука в одеянии цвета сажи Палача скользнула в сторону, вынимая из пространственного кармана коробочку с сигарами. Толстая сосиска выпрыгнула в ладонь, щелчок пальцами высек огонёк, от которого я прикурил. Затянулся, глубоко, затем выпустил плотный дым вперёд и вверх, к чёрному солнцу.
— Всё ещё хранишь её.
— Ага. Последняя память о старой привычке.
— Спасибо.
— За что?
Немезида не ответила, только фиолетовые фонари вспыхнули ещё ярче. Я не знал, что ещё сказать. Что сделать, как оторвать от себя последнюю частичку такого далёкого прошлого. Но в голове появилось чёткое осознание того, что если у меня всё же выйдет, то…
Я наконец перестану быть человеком.
Почему? Всё по вашим, люди, книгам. Любовь… Вы знали, что почти все песни на Земле, да и на Гео, впрочем, тоже, написаны про любовь? Самое сильное, самое яркое чувство. Не зря его ассоциируют с пламенем, с надеждой и со светом. Оно рождает всё остальное, оно является альфой и омегой, началом всего сущего. Создатель, или бог Жизни, если угодно, любил своего брата. Оглянитесь! Всё вокруг вас было сотворено из тех его чувств. Не зря говорят, пусть и редко, что бог есть любовь. Но даже его, даже этот свет люди умудрились, если угодно, засрать.
Из-за любви начинаются войны. Самые страшные предательства, кровавые резни, самые горькие слёзы — всё от того чувства. Конечно, это натура людей. Естество. Только я не то существо, которое будет мириться с тем, как всё обстоит. Мне противно быть человеком. Душа, чем бы она не являлась, медленно убивает каждого с минимумом мозгов. Видеть всё это, жить с этим — невыносимая тоска. Отчасти я теперь понимаю Ренегатов. Зачем иметь в себе нечто, что причиняет одну лишь боль? Правильно, причины нет.
И ведь это лишь я. Один. А сколько таких, осознавших хотя бы частичку того, что я вам тут рассказал? Пишущих песни, книги, стихи, картины. Буквально вскрикивающих от боли, терзающей изнутри. Кому на них плевать? Правильно, обществу. Но общество строится по кирпичикам, из людей, в него входящих. Так что максималистично обвинять во всём общественность — глупо. Люди. Все вместе и каждый по отдельности. Боги, насколько же они безжалостны по отношению друг к другу, к ближнему. Думать о чувствах других? Сострадать попавшему в беду? Пытаться хотя бы понять человека рядом? Сборище заключённых в бесконечный цикл эгоистов, тьфу. Ни Рай, ни Ад не исправят их.
— Когда на пенсию?
— Скоро. Осталось одно незаконченное дело.
— Ты… Вернёшься на Гео?