— Педофил!
Еще и обзывается.
…Я укоризненно посмотрел на работорговцев.
У работорговцев, как я понимаю, семейный бизнес. С нами на рынок пришел тот, с которым мы вели дела в Мелромраке, и его зельтбульский коллега.
Они похожи друг на друга как две капли воды, различать приходится по фасону фрака.
Стоило посмотреть, как оба сразу отвернулись.
…Ладно, прощаю. Они мне много раз помогали.
Я снова посмотрел на женщину.
— И много ты обо мне знаешь, чтобы называть педофилом?
Рабыня замолчала.
Она явно что-то скрывает.
— Ох, неужели я так молодо выгляжу?
— …Сколько тебе?
— Двадцать три! Так что если что…
Фу, прекрати так часто подмигивать.
И что-то сдается мне, что Садина привирает.
— Нет, все верно, — подтвердила Рафталия. — Отец рассказывал, сколько сестренке лет.
— Разве девушкам не положено скрывать возраст?
— Положено, но я помню, несколько лет назад отец говорил о том, что сестренке Садине пора подыскивать жениха. Если учесть, сколько воды с тех пор утекло, сейчас ей вполне может быть двадцать три.
— Ух ты, неужели запомнила? Детская память — страшная вещь.
Вот именно такая речь заставляет меня считать, что она старше.
Она разговаривает, как бабка базарная.
Как бы там ни было, можно попробовать посмотреть на себя со стороны: до сих пор я покупал только детей, причем преимущественно девочек.
Так получилось потому, что я пытался искать выходцев из Рулороны.
— Судя по акценту и языку, она…
Лисия уже догадалась, откуда взялась рабыня.
Кстати, мне слова рабыни переводит Щит.
В этом мире, как и на Земле, существует множество разных языков, но Щит, к счастью, берет перевод на себя.
В странах, где живут преимущественно люди, обычно говорят на так называемом мелромаркском языке. А на других языках говорят…
— Ладно, не буду по этому поводу волноваться. Ты тоже не бери в голову, Лисия.
— Х-хорошо.
— Ведите дальше.
— Как скажете. О да.
— Ну почему?! Почему ты отказался?!
Пропустив вопли рабыни мимо ушей, мы зашагали дальше.
Глава 1. Зелье священного древа
— Вот следующая.
Нас подвели к клетке с еще одной рабыней из полулюдей. Опять же, сытой и здоровой.
Эта… еще девочка.
Но тоже машет ручкой и приторно улыбается.
— Эх… мимо.
— Что?!
Как я и думал, эта тоже возмутилась.
Да, она действительно ведет себя как ребенок по сравнению с предыдущей, но больно уж энергичная.
Я привык к рабам с мертвыми глазами, в которых давно угас свет надежды.
Даже Кил — и та меня до смерти боялась, пока Рафталию не увидела.
Ни за что не поверю, что эта девочка с мордашкой авантюристки-мечтательницы — на самом деле рабыня.
Мы пошли дальше.
Каждая рабыня вслух возмущалась, когда я отказывался их покупать.
Я догадался, что за чертовщина творится, и с прищуром посмотрел на работорговцев. Они дружно вытирали со лба пот.
— Эй, вы.
— Нам очень жаль, что мы не оправдываем ваших надежд, Герой Щита-сама. О да.
— Эх-х… ладно. Не хотелось, но придется, — пробурчал я и поманил очередную рабыню к прутьям.
Только подошла — схватил за грудки и переключился на угрожающий голос:
— Говори, что задумала. Тебе приказывает сам Герой Щита. Промолчишь — сотру твою страну с лица земли.
— Ай-й… П-папа сказал… чтобы я вышла замуж за Героя Щита-саму. А поскольку Герой-сама подпускает к себе только рабынь, мы заплатили деньги посредникам, чтобы они… — ответила рабыня.
Мой взгляд ее сильно напугал. Ну, маленькая девочка ведь, что с нее взять.
— …И ты согласилась?
— Э?
— Тебя хотят ради блага семьи отдать на милость незнакомого человека. Неужели ты согласна?
Выглядит она еще младше Рафталии в день покупки.
Вызывает отвращение сама мысль о том, что кто-то за счет маленькой девочки хочет чего-то добиться.
— Короче, возвращайся домой и скажи, что тебя раскусили. Если не уймутся, скажи, мол, Герой Щита помогает только тем полулюдям, которым действительно нужна помощь.
Кажется, тут таких как она целая толпа.
— В общем, я от их предложения отказываюсь.
Кажется, страна полулюдей Шильтвельт пытается сосватать мне своих девочек.
Они прислали сюда дочерей богачей и знати, чтобы меня подкупить.
— Я правильно помню, что в той стране слова Героя Щита считают непреложным законом? Может, мне им письмо написать? «Будете и дальше впаривать рабов — вам же хуже будет».