— Кве-е-е-е…
Ну липнуть уж не надо…
Мелти, вроде, говорила, что у дрессировщиков крупная ассоциация.
— Похоже, мои не хотят. Пусть пока что они посмотрят на ваших, познакомятся. Если дело не пойдёт — придётся вам смириться, — предложил я компромисс.
— Как скажете…
Снова послышались аплодисменты. Ну да, если дело пойдёт, гонки Филориалов станут куда интереснее.
— Кве-е-е-е…
Но мои Филориалы упрямо мотали головами. Я собрал их в кружок и прошептал, чтобы никто лишний не услышал:
— Не волнуйтесь. Просто воротите носы, и ничего с вами не будет. Если к вам будут совсем нагло приставать — можете даже пинать, только не травмируйте.
— Кве…
— Я вижу, некоторые среди вас совсем не против, так что уважайте их чувства.
Некоторые Филориалы строго против, другим в принципе без разницы.
— Я не требую, чтобы вы согласились. Это только ваш выбор. Ясно?
Я хочу,чтобы они сами выбирали свой путь… Прямо как Атла пожелала мне в своём завещании.
— Кве!
Филориалы согласно закивали.
Вскоре после этого Мотоясу опять устроил шумиху с Филориалами… но на это можно закрыть глаза.
Прошло несколько часов.
Вечером на площади зажгли костёр — последнее мероприятие праздника.
В моём понимании возле костра надо играть всем известные мелодии и петь бардовские песни, но у нас играли менестрели, и пела Фиро.
— Хотя вон и барды что-то поют.
— Судя по их игре это… музыканты из Кутенро, — заметила Рафталия.
Какая трогательная песня… сразу наводит тоску о том, что праздник подходит к концу.
И вот… всё закончилось. После костра и песен мы вернулись в деревню.
— Ра-афу.
— Рафу.
— Ра-а-фу-у.
— М? Чего?
— Интересно, что с ними? — поддержала мой вопрос Рафталия.
Повернув головы, мы увидели, что рафообразные во главе с Раф-тян танцуют перед самой большой светосакурой в деревне.
Их так много, и мне кажется, они по ходу танца любуются луной и бьют в барабаны.
— Рафу, правильно?
— Раф!
По непонятной причине с ними танцует Руфт.
— Всё-таки, что они делают? — повторила Рафталия.
— Понятия не имею.
Рафталия смотрела на них, сведя брови.
Иногда Раф-тян вытворяла странные пируэты. Что это, какой-то ритуал? Возможно, это какая-то групповая молитва светосакуре за благополучие деревни. И Раф-тян у них главная жрица.
— Рафу.
— Рафу!
— Раф.
Когда танец, по-видимому, подходил к концу, Раф-тян встала в странную позу, сложила лапы… и вместе с остальными рафообразными зажглась странным светом, который затем перетёк в светосакуру. Мне показалось, дерево начало светиться ярче.
— У меня очень плохое предчувствие… — пробормотала Рафталия.
— Хм… — ответил я, открывая Земельную реформу.
Кажется, очков реформы стало больше. Видимо, праздничное веселье прибавляет сил региону? Да уж, Раф-тян и рафообразные полны загадок.
Кстати, на следующий день мы обнаружили, что на самой крупной светосакуре появился плод. Анализ Рато ни к чему не привёл, а когда я попытался сорвать плод, Раф-тян и остальные рафообразные просто не пустили меня к дереву.
Но вернёмся к танцу. Пока я на него смотрел, в деревню вернулись Фиро и Мелти.
— Как вам, господин-сама?
— По-моему, неплохо.
— Мои песни вас развеселили?
— Ага-ага.
Неприятно это, когда даже Фиро за тебя печётся.
— Бу-у… Как думаешь, Мел-тян, у меня не получилось?
— Не волнуйся. Пройдёт немного времени, и он будет с улыбкой вспоминать этот праздник.
— Правда?
— Да. Ну ладно, Наофуми, отдыхай. Фиро-тян! Пошли убираться.
— Ага. Пока, господин-сама!
— Ну-ну.
Мелти умчалась обратно в город верхом на весёлой Фиро.
Да, именно такие они мне нравятся больше всего.
Вот так закончился праздник, который организовала Мелти.
Глава 3. Гений
После битвы с Фэнхуаном прошла неделя и пять дней.
Мотоясу добрался до границы с Фобреем, так что Герои начали готовиться к отбытию.
Утром того дня…
— Рафу.
— Ра-афу.
— Рафу.
Раф-тян и остальные рафообразные молились перед светосакурой.
Наконец, дерево засветилось… и его плод медленно отделился от ветки. Он мягко приземлился перед рафообразными и превратился в…
— Дафу?
— Что за…
Когда мы с Рафталией вышли из дома готовить завтрак, я заметил, что на светосакуре больше нет плода, который появился во время праздника.
— Если спросишь, о чём я — плод пропал.