Что он знает о боли, которая выжигает тело изнутри?!
— Гха-а-а-а-а-а! Больно! А-а-а-а! Хватит! Спасите! Я так умру!
Что он знает об отчаянии тех, кому приходилось смотреть на гибель возлюбленных от ран?!
Что он знает о чувствах тех, кто жертвовал собой ради других?!
— Брат, тебе нужно успокоиться, пока ты его не убил.
— Ха-а… ха-а… ты прав.
Я так разошёлся, что у меня сбилось дыхание. Пока у меня был Посох, я атаковал издалека и имел большой запас по силе атаки. Без этого я слегка растерял хладнокровие.
Всё-таки у меня получается сражаться даже без Легендарного Оружия. Я всё ещё вижу все вражеские атаки. Даже не верится, что у Такта 350 Уровень и восемь Оружий. По сравнению с Кё он просто ничтожество, которое только и может, что хвастаться Уровнем и арсеналом.
— Гх… ты слишком много возомнил о себе!
Как только мы прервались, Такт поднялся и снова начал лаять.
— Не ты ли только что кричал “Хватит! Спасите! Я так умру!”, а?
— Заткни-и-и-и-ись! Лайтнинг Вип!
Кажется, я и правда его задел. Такт взял Кнут и использовал навык, бьющий по площади. Я пригнулся, Фоур прыгнул, и мы оба успешно увернулись от атаки. Фоур не приземляясь ударил Такта ногой, а я схватил меч двумя руками и вонзил в плечо врага.
— ГХА-А-А-А-А-А-А!
Да, мечом его колоть сложнее, чем Посохом… может, дело в том, что он убрал Щит, против которого Точка работает особенно эффективно?
— Это тебе за королеву! Это за жителей моей деревни! Это за солдат альянса!
Я щёлкнул застёжкой на рукояти меча. Особенность Меча Фэнхуана в том, что это меч-ножницы. Это два клинка, которые могут разделяться в бою. Интересно, сработает ли это, пока меч в плече Такта? По крайней мере, клинок вспыхнул и обжёг его кожу.
— У-У-У-У-У-У!
Никогда не сражался двумя клинками. Не знаю, получится ли. Я раскрыл меч как гигантские ножницы, разрубая грудь Такта изнутри.
— А это…
— За Атлу!
Я снова соединил клинки воедино, нанося сокрушительный удар одновременно с Фоуром.
Кажется, вся одежда Такта уже пропиталась кровью. И это сильнейший Звёздный Герой? Ха-ха, не смешите.
Пора заканчивать.
— Дритт Дикей! И кстати… Меч Гниения!
— Пылающий Кулак Драконобойца!
Я вложил в Меч Гниения столько Маны и Духа, сколько получилось, и изо всех сил обрушил Меч Фэнхуана на врага. Одновременно со мной Фоур провёл умопомрачительно быструю комбинацию ударов.
Наконец, наши с ним удары пересеклись, словно сливаясь в один.
— ГА-А-А-А-А-А-А!
Рана Такта истекала даже не кровью, а гноем. Ну и мерзкая же эта атака… зато сильная. Ещё бы ей не быть сильной, когда я влил в неё все достижения стиля непобедимых адаптаций. В каком-то смысле это предел силы обычного человека, но этот предел недалеко ушёл от возможностей Героя. Как и у Фоура. Он использовал удар, который в точности повторял один из навыков Рукавицы. Именно им он убил дракона, с которым только что сражался.
— Кха… ха…
Такт упал на пол от двойного натиска.
— Уф… что-то мне… не стало легче, — сплюнул я, пиная лежачего Такта.
— Это точно. Хочется только одного — поскорее прикончить его.
— Полегче. Он ещё не расплатился за убийство Атлы, королевы и жителей деревни.
— Да, брат, я понимаю…
Ладно, как там дела у наших? Первым делом я посмотрел туда, где по-прежнему грохотал гром и сверкали искры.
— Ну что ты? Я же совсем не наигралась.
Садина уже зажарила своего противника до хрустящей корочки, но удерживала её в воздухе с помощью молний и продолжала атаковать. Не мне об этом говорить после того, что мы сделали с Тактом, но она зашла слишком далеко. Понимаю, что она пытается вымещать на ней мой гнев, но… Видимо, сказывается прежняя работа жрицей Аквадракона и палачом.
Кажется, она… уже убила акулу. Ну вот, не хватало нам ещё казни электричеством.
— Наофуми-тян, я хочу ещё поразвлекаться.
— Ну ты даёшь. Заканчивай уже. Хорош тратить мою Ману.
— О-о, меня ругают.
После моих слов Садина отменила озверение и осталась в облике зверочеловека-касатки. Разумеется, она тут же начала паясничать, но мне не до смеха.
— Я тоже была очень недовольна из-за того, что случилось с Атлой-тян и с тобой, но теперь мне полегчало.
С этими словами она направила искрящийся гарпун на Такта. Что бы она ни говорила, я понимаю, что она по-прежнему вне себя от злости. Она из тех, кто широко улыбаются, даже когда сердятся.
И ещё бы ей не злиться — будучи самой старшей деревней она отыгрывала роль мамочки. Разумеется, она в ярости из-за смерти Атлы.