Пожалуй, не буду уточнять, как именно они смогли пройти через болота.
— Осталось пролететь над полями магмы — и будет мой замок.
— Ясно. Ты, видимо, гостей не жалуешь?
— Я не доставлял им особенных неудобств. Желанный гость на моей земле не заблудится.
Видимо, вокруг его земель есть какой-то барьер, через который могут пройти только те, кому Мадракон разрешил.
— У тебя тут барьер как в Кутенро?
— Хм… Если верить тому, что я знаю о твоей истории, то, получается, что да. И кстати, эти же знания о Кутенро подтолкнули меня к тому, чтобы вновь использовать эту землю.
— Но в ходе войны за власть между странами от барьера ничего не осталось?
— Поначалу эти земли действительно стали открыты для всех людей, но потом началась борьба за власть, в которую, к сожалению, ввязались и мы, — ответила мне Грасс. — Страна Ларка и многие другие охотно принимали беженцев, так что всё закончилось относительно благополучно. Но некоторые предпочли остаться здесь.
Как и следовало ожидать, друзья Кидзуны проводят толковую политику, в отличие от той же Церкви Трёх Героев. Надо сказать, открыть двери для беженцев — это непростое решение. И Ларк — достойный король, раз сумел принять его.
— Впрочем, города и деревни, которые я видел, пролетая здесь в прошлый раз, пришли в упадок после моей гибели.
— Ты уже объявил им о своём возвращении?
— Я пролетел над ними молча, решив, что сделаю это, когда вновь займу замок. Благо глупость людей погубила их попытки создать государство, и они вновь перешли под власть монстров.
— Что, серьёзно? — переспросил я.
— Настоящие враги людей — не монстры, а другие люди, — ответила Грасс, отводя взгляд. — Я услышала эти слова именно здесь, когда посещала эти земли после исчезновения Кидзуны.
— Что ж это за мир такой? — вздохнула Кидзуна. — Они ведь так клялись работать ради всеобщего блага…
— Кидзуна, твои подвиги не прошли даром, — заверила Грасс. — Мы спасли многих людей, приняв в нашу страну. Но мы уважали мнение тех, кто решил остаться.
— Ясно…
Получается, что те, кто остались, добровольно решили стать рабами монстров.
Постоянные набеги со стороны соседей не позволили создать государство, которое выражало бы волю людей этой земли. Те, кто эти набеги устраивал, наверняка считал, что не стоит допускать создание страны, которая завтра же может стать врагом. Лучше уж поработить жителей и делать вид, что у них никогда не было свободы. В таких условиях неудивительно, что некоторые из местных людей предпочли остаться слугами монстров, а не принимать сторону эгоистичных соседей. Они сделали для себя вывод: люди — враги, а монстры — защитники.
Разумеется, от изменений всегда кто-то выигрывает. Но блага не бесконечные, кому-то выгода есть, а кому-то нет.
— Возвращаясь к разговору об Аматихе — для меня тоже стало открытием, что такая страна вообще существовала на моей земле.
Мадракон лишь задумчиво покрутил головой, когда мы рассказали ему то, что узнали в школе Грасс.
— Ты не можешь ничего о ней вспомнить или что?
— Тебе ведь известно, как устроены императоры драконов? Пока у меня нет какого-либо фрагмента ядра, я тебе даже не скажу, какие воспоминания в нём хранились, — Мадракон задумался, явно что-то осмысливая. — И вообще, я ведь правил здесь не вечно. За долгие годы земля может несколько раз переходить из рук в руки.
— То есть мы сейчас наблюдаем результат многовековой истории?
— Именно. Разумеется, я могу строить догадки, опираясь на свой опыт. Я ведь даже однажды построил подводный город.
В принципе, я уже понял, что Мадракон — это нечто вроде древнего зла, которое периодически восстаёт.
— Раз так, мне придётся изучать развалины и местные деревья.
— Как скажешь, Герой Щита. И раз тебе это так важно, я буду делиться с тобой всеми известными мне сведениями в обмен на…
— Прекрати домогаться. И вообще, ты не думаешь, что твоя привязанность ко мне — тоже влияние Гаэлиона?
Мадракон вздрогнул и отвёл взгляд. Неужели он понял, что его соперник действительно на него повлиял?
— Пф… Даже если по его вине у меня появились сомнительные чувства, ты всё равно мне по душе, Герой Щита. Я не мог не влюбиться в твоё желание сжигать миры дотла своей ненавистью.
— Ну-ну.
На самом деле у меня нет такого желания. Вся моя ненависть направлена к Ссуке.
Я всё ещё не избавился от этого чувства, но благодаря Атле научился от него абстрагироваться.
— И вообще, Герой Щита, когда ты уже спаришься с обладателем Клановой Катаны? Я каждый вечер заглядываю в ваше окно, предвкушая это событие.