— Что-о такое, господин-сама?
— Мне надо поговорить с Фиторией.
— Ла-адно.
Рафталия, Эклер и Бабка недоумевали.
— Эт-то. Спрашивает, что надо.
Я развернул карту, ткнул в точку, куда, предположительно, направляются Герои и спросил:
— Ты можешь отправить сюда с помощью навыка телепортации? Туда отправились Герои, а я хочу знать, что им там нужно.
Прядь на голове Фиро несколько раз дернулась.
— Ага. Ага. Поняла-а. Так вот, она говорит, эта территория за границей её владений, так что не может.
— А? Погоди-ка, так она знает, что делают Герои?
— Ага. И даже хотела бы помочь, но если Священные Герои так рассорились… то она просит махнуть на них рукой ради спасения мира.
Неужели она… говорит, что близится то время, о котором она как-то сказала: «…Я не знаю, на которой волне это случится, но однажды миру придётся пожертвовать всей жизнью, что он носит в себе»?
«Что важнее — люди или мир. Если ты не можешь поладить с другими Героями и не хочешь выполнять свою миссию, просто доживи до этого дня. Когда это случится, ты сможешь выбрать мир, принести огромную жертву, но выполнить свою миссию».
Выходит… время настало?
— Еще говорит, если все пройдет гладко, волн больше не будет.
— Правда, что ли?
— Простите, Наофуми-сама, но о чем вы с Фиро… то есть, с Фиторией-сан говорите?
— А, ну была у нас с ней как-то личная беседа. Она сказала, что если заставить мир пожертвовать всей жизнью, что в нем есть, его получится спасти.
— Так значит, Герои пытаются что-то сделать ради спасения мира? — спросила Эклер, подаваясь вперед.
Да уж, тяжело запросто в такое поверить.
— Короче говоря, я не совсем уверен, что происходит именно это, но возможно, Герои так или иначе помогут нам преодолеть возникшие трудности.
— Вы уверены?
— Не совсем. Слишком многие земли нуждаются в защите, сами мы не справимся. И все же… — я повернулся к пряди Фиро и продолжил: — Махать на них рукой я не намерен. Попробуем догнать.
— Эт-то… «хорошо, удачи, я буду присматривать за вами».
Ох, все-таки королева всея Филориалов не думает о людях и ничего нам не рассказывает.
Возможно, на самом деле она махнула на нас рукой.
И кажется, её можно понять.
В конце концов, так называемые Герои так много спорят друг с другом, когда миру грозит опасность.
Будь я Фиторией, тоже бы отчаялся.
Но с другой стороны, чего ты от нас-то хочешь?
Хочешь, чтобы мы сражались ради людей… но никак не собираешься облегчить нам задачу?
Я переместился к королеве, прихватив с собой весь отряд, и объяснил, что происходит.
— Понятно… что же, теперь мне ясно, что именно задумали Герои.
— Так что они ищут?
Но не успела она и слова сказать, как в тронный зал вбежала Лисия.
Бледная, как смерть.
Похоже, что она одновременно с королевой разгадала, что происходит.
— Уа!
— Что с тобой?
— Уа-а… я п-поняла. Понимаете…
— М? Что такое?
— Я узнала, в какую страну направился Ицуки-сама и, наконец, вспомнила, что это за монстры.
— О? Узнала-таки?
— Да. Они упоминаются в легендах о Героях прошло. Я читала легенды о фамилиарах Лингуя, и выглядели они именно так.
— Верно. Должно быть, это они.
— Лингуй?..
Как я понимаю, «лин» здесь соответствует иероглифу «дух», а «гуй» — «черепахе».
Вообще, как я помню, имя Лингуй встречается в легендах и моего мира.
Конечно, чаще всего в играх попадаются имена совсем других четырех зверей — «четырех божественных»…
Но группа, к которой относится Лингуй и которая называется благоволительными животными, в легендах не уступает им по важности.
Если четыре божественных или священных зверя это Сэйрю, Судзаку, Бякко и Генбу, то благоволительные животные это Цилинь, Фэнхуан, Лингуй и Инлун.
Группы зверей немного похожи друг на друга, поэтому некоторые люди их путают — а зря.
Лингуя это тоже касается. Его порой принимают за Генбу.
Лингуй — черепаха, на спине которой покоится воспетая в легендах гора Пэнлай.
Ну а Генбу — многоногий страж Севера, которого часто рисуют со змеей вместо хвоста.
Гора Пэнлай, в свою очередь, — место на Востоке, где живут отшельники, так что к защитнику Севера не относится никак.
— Так что? Выходит, те таинственные монстры, атаковавшие Мелромарк, на самом деле фамилиары Лингуя?
— Видимо, да…
…И это нехорошо. Нехорошо настолько, что мне, видимо, придется вмешаться всерьез.